Колоски

Павлова Елена Евгеньевна

Лиса проснулась от того, что, поворачиваясь на другой бок, крепко приложилась лбом. Аж искры из глаз! Села, потирая лоб, и не поняла сначала, где это она. Потом вспомнила. А лбом приложилась об ту самую трубу, которую сама же на топчан и положила, чтобы нечаянно Видение на Рогана не сработало. Потому что Роган жжётся. А труба, как выяснилось, бьётся. Блин! Тем же местом треснулась, что и неделю назад! Только-только синяк прошёл! Больно! И есть хочется. А где все-то? Тихо-то как! Лиса осторожно перелезла через Рогана и отправилась на поиски хлеба и зрелищ.

Никого. Лишь небеса, синея, блещут, листы чего-то там трепещут, светило золотит песок, мы совершаем марш-бросок, вот и чудненько. Так, сначала вымыться. Ну и жара тут, прямо пекло! Все тряпки к телу прилипли! А мы их отполощем, отожмём и опять напялим, по такой жаре — самое

оно. Во-от, уже лучше! Правда, озерцо — не фонтан, чисто подосланное. У берега довольно мелко, и вода тёплая, да, а чуть дальше — яма с тиной! Вода сразу ледяная, и проверять — есть ли там вообще дно, совершенно Лиса не собиралась. Но пришлось: ухнула Лиса в неё с головой совершенно для себя неожиданно, напугалась ужасно, еле выбралась опять на мелкое место и обозлилась со страшной силой. Нет, с одной стороны — сама виновата, в незнакомом водоёме надо себя поосторожнее вести. А с другой — надо Ри по шее дать, что ж за свинство такое? Он здесь живёт, и пьёт, поди, отсюда — дно не выровнять, что ли? И от тины почистить не мешало бы. И орехи надо собрать, вон их сколько! Не хочет есть, так на Базар их, и продать, деньги лишними не бывают. И Вэйт прав, в самом деле! Надо хоть траву какую посеять, уж больно неприютно тут.

Лиса вернулась под крышу, отломила, за неимением ножа, по куску хлеба и сыра, прихватила одну из бутылок с вином и вылетела из сарайчика, как ошпаренная. Надо же, пока спала — и не замечала, какая там духота и жарища! Здесь хоть и слабый, но, всё же, ветерок обдувает. И Лиса уселась опять на солнышко под пальму — сохнуть и строить планы освоения местности. А как же? Ей теперь тут часто бывать придётся, что ж, просто смотреть на эту неприглядность? Тем более, что все вокруг маги! И никто ни фига не делает, как всегда! Вот почему так: тот, кто может — ничего не делает, даже не думает о том, чтобы что-то вокруг улучшить — мелочи, видите ли. Мужики, одно слово! А она видит, что надо сделать — а сил-то нет, только две руки! Ничего, вот станет драконом… нет, драконкой… нет… а как сказать-то? Надо у Ри спросить, как у них женщины называются. Вот, короче, станет — и всем им задаст! А чего задавать-то? — перебила она себя. Уж как станет, так и сама всё сможет! Она отхлебнула вина из горлышка — крепкое, зараза, не окосеть бы! — и огляделась вокруг, прикидывая, что она тут сделает в первую очередь. Хотя — нет. Здесь она ничего не будет делать. Это место Ри. А вот там, где они с Роганом гуляли — там и надо. Здесь вокруг такие же пологие голые холмы, вот между соседними и надо будет развернуться. А что? Тент от солнца натянуть, а под ним гамаки повесить. И спать на ветерке. Спать… Опять её разморило. Спала-спала, а не выспалась. И голова побаливает, да и не удивительно. Второй раз по тому же месту приложилась! Нет, надо с солнца уйти, вон, уже голову напекло, даже нехорошо как-то, мутит, не стоило вино на жаре пить. И вообще — что-то слишком много она пьёт в последнее время. Как тогда с Ри начала, так всю неделю спать кривая и ложилась, нервы успокаивала. Вроде по чуть-чуть, а к ночи в лоск. Уже Рола коситься стала. Не следовало бы с сотрясением, конечно, но… Хорошо, Дона дома не было, он бы ей задал! Хотя при нём ей бы и не понадобилось, он здорово успокаивать умеет. И, кстати, надо найти Ри и рассказать ему, что они нашли с Роганом за во-он тем холмом! Она вскочила на ноги… Резкая, запредельная боль взорвала голову. Тело скрутил спазм, Лису вырвало, по ногам потекло горячее, но даже стыдно не стало — так было плохо, плохо, плохо! В ушах раздался звон, все звуки отдалились, будто вата в уши набилась, в глазах поплыли пятна, чёрные, как Зверь, как Тихий, потом зрение вообще отказало. «Я умираю? Как глупо! Вот сейчас, когда уже почти сбылось?..», с нестерпимой обидой, перекрывшей даже страх, подумала Лиса и потеряла сознание.

Рогану было очень жарко, очень душно и страшно лень. Он слышал, как Лиса искала еду, но даже не пошевелился. Она ушла — вот неугомонная-то! — и он уже почти опять заснул, но тихий вскрик снаружи заставил его насторожиться, и сон слетел. Ну, что опять с ней такое? Он сполз с топчана на пол на четвереньки, помотал головой, ткнулся лицом в край постели, помычал страдательно и жалуясь на жизнь. Нет, придётся выйти хотя бы за надобностью. Он встал. Вышел. Огляделся, щурясь и морщась. Невдалеке под пальмой навзничь лежала Лиса.

— Лиса, ты совсем дурочка? — страдальчески простонал Роган. — Здесь экватор же, нельзя на солнце лежать! Сгоришь!

Лиса не шевелилась. У Рогана внутри вдруг всё ухнуло куда-то вниз от мгновенного осознания, что не загорает она и не спит. В одежде не загорают.

—

Лиса-а-а! — заорал он, с места срываясь на бег и понимая с отчаянием — уже всё, всё уже произошло, и, что бы это ни было, скорей всего — уже поздно. — Дура хренова, ты что ж творишь-то? — орал он, уже сам не понимая, что и кому. Упал рядом на колени. Воняло рвотой. Тест? Голова. Глубже? Да, инсульт. И неудачно как: затылок, носом кровь не вывести, слишком далеко! Но ещё дышит. — До-он! — заорал Роган. — Ри-и-и! Да где ж вы все, суки ё…! Жнец Великий, десять гоблинов те в зад и дроу в подпол! До-он! Сюда, ну же! — он орал, а руки его работали сами — снимая боль, насколько возможно, изменяя настройку эндокринной системы, повышая свёртываемость крови, чтобы вот тот сосуд перестал кровить. Большего он сделать не мог, это надо в Госпиталь, срочно в Госпиталь, — и трепанацию. И прямо так, со вскрытым черепом — в ящик, и ждать, и надеяться, что обойдётся — но Госпиталь на другом материке. И надо сначала к тому порталу, а уже оттуда… но они могут просто не успеть. — Ри-и-и! — голос сорвался на визг, Роган закашлялся. Рядом вдруг оказался Дон. Тихо зарычал, схватил Лису за руку, оттянул ей веко, взглянул на Рогана.

— Инсульт, — кивнул Роган. — Где урод этот?

Из сарая, держась двумя руками за голову и шатаясь, вышел Ри, поддерживаемый с обеих сторон Вэйтом и Йэльфом.

— Здесь урод этот, здесь — тихо сказал он. — Не ори, и так хреново. У-у-у, бли-ин, — сжал он виски и согнулся.

— Давай портал! — выпалил Роган.

— Сейчас…

Дона и Рогана вдруг снесло ударом могучей лапы. Над Лисой, изогнув шею, дыбя гриву и шипя, встал Зверь. Уши были прижаты, глаза горели синим пламенем. Вэйт и Йэльф охнули и сели на песок.

— Вот только тебя здесь не хватало, — взвыл Ри.

— Создатель? — растерянно отозвался Зверь, вдруг теряя весь запал. — Создатель, я, это… Сестрёнке плохо, Создатель!

— А то я не знаю! — обозлился Ри. — Ты каким местом думаешь, а? Ей плохо, а ты целителю кости переломал!

— Я… Я не знал… — Зверь отступил, припал к земле, потом и совсем лёг, только что кверху пузом не перевернулся, как нашкодивший щенок, и тоскливо заскулил. — Я думал — враги… Она звала… Я пришёл, а они тут… рядом с ней…

Дон вскочил, отплёвываясь, протянул другу руку, но Роган не пошевелился. Только лёгкое удивление было на лице его. В открытых остановившихся глазах отражалось небо. Дон закинул голову и зарычал. Он только зарычал, и даже не особо громко. Но все испуганно затихли, даже Зверь.

— Дед, — спокойно и просто сказал Дон. — Подними Лису.

Не попросил, а сказал так, будто имел на это право.

Очень спокойно, вот только глаза у него…

— Но… — вскинулся Йэльф.

— Йэльф, Старейшина ле Скайн, подними Лису во Жнеце, — повторил Дон, пристально глядя Йэльфу в глаза. Да, хозяин, конечно, хозяин, сейчас, хозяин. Йэльф встал, как сомнамбула, подошёл к Лисе и опустился на колени. Одежда на её теле мгновенно превратилась в ленточки под его когтями. И чёрная гора Зверя, лежащего рядом с ней, больше его не пугала. Он её будто и не видел, он вообще ничего, кроме Лисы не видел. Вэйт проводил его растерянным взглядом.

— Ты… Ты что же это… — прошептал он тоненько.

— Все вон, — спокойно и жутко улыбнувшись, посмотрел ему в глаза Дон. — И ты, — перевёл он взгляд на Зверя. Яркие сапфиры встретились с мёртвыми бельмами, расколотыми чертой зрачка. И Зверь, огромный Зверь стал пятиться, скуля, отползать задом, потом вскочил и с тоскливым воем гигантскими прыжками умчался за холм. Зверь всегда может опознать Смерть, в чьем бы ни предстала она обличьи. Ри молча взял одеревеневшего Вэйта подмышку и пошёл следом. Голова у него больше не болела.

Потому что Лисы не стало два удара сердца назад. Не важно — как. Скорей всего, Йэльф её выпил — это обычная практика: нужно затратить много энергии, чтобы поднять во Жнеце. Но это было уже совсем не важно. Потому что девчонки Тии, его Лисы-Мелиссы, больше не было. Каждый нерв его вопил об этом, каждая жилка. Не успел он сделать её драконом. Да, он всё ещё может сделать это с тем, что из неё получится, и формально соблюсти клятву, но, даже если случится чудо, и она, человек, восстанет суккубом — связь меж ними уже порвалась. Потому и пусто так внутри. Лучше бы у него по-прежнему болела голова, чем эта пустота и тишина без отклика и надежды. Двадцать лет назад двое стали одним, двадцать лет он чувствовал их взаимную друг другу принадлежность, даже не осознавая этого, но смерть порвала контакт, и теперь оставшаяся в живых часть целого кровоточила и корчилась. А ведь всего минуту назад всё было иначе, пусть и плохо, но не настолько.