Колоски
Шрифт:
Дон тяжело вздохнул. Ну, да, это же не человек, и не эльф, а дракон, блин, тварь совершенно незнакомая. А Дон, купившись на недотёпистую внешность, пытался просчитать его, как человека, вот и ошибся. Почти первый раз в жизни! Эх, подосадовал на себя Дон. И сказал всё, что думает о Лисе, о себе, о всяких там драконах вообще, и о несправедливости Мира в частности. Ри долго смеялся.
— Ну, ты тупо-ой, — объяснил он Дону уже потом, когда они уже сидели на пригорке, перед ними горел костерок, а на прутике шкворчали ломтики хвоста ящерицы. — В вас, в каждом — моя кровь. И я не просеку, что моя кровь каверзу затевает? Не смеши, убогий! И с Лисой ты в отношении меня не прав. Я бы с удовольствием, но решать ей. Я ей должен, клыкастик, хоть она этого и не знает. Зато знаю я, а долги
Дон потягивал ящеричью кровь из кубка, свёрнутого из шкуры ящерицы, слушал, и понимал — каким бы рассеянным ни был новый знакомый, у Дона изначально не было никаких шансов закрутить свою интригу. Просто потому, что этому рассеянному склерозу восемь тысяч лет, и всё, что только возможно, у него в жизни уже было. Он успел побыть и учителем, и правителем, и Создателем, и кем он только ни был за свою жизнь. А Дону чуть больше шестисот, и весь его опыт в построении интриг — не больше, чем детский лепет, по сравнению с тем, что пережил Ри.
А потом рассказывал Дон, и комментарий дракона к древней таинственной легенде привёл его в щенячий восторг.
— Во накрутили, а? Да не было ничего подобного! Я же один был, да ещё и маленький. Мне же года два или три было от силы, дурак дураком! Энергию только-только ещё научился собирать, как — надеюсь, объяснять не надо? Летел я над лесом, смотрю — самочка симпатичная в ручейке у бережка плещется… — Дон радостно взвизгнул и заржал. Словосочетание «самочка Перворождённых» наполнило его кристально чистым восторгом, прямо счастье какое-то! Ри не понял, но Дон, хохоча, замахал руками: дальше, дальше! — Ну, да, плещется, значит. Ага, думаю, чистенькая — ещё лучше! Ну, я, как всегда, стал самцом того же вида — и оппа. А что она разумная — и в голове не мелькнуло! Сам-то подумай: ни городов, ни дорог — ни фига никакой цивилизации! Сплошной лес вокруг! А у меня ж память крови! А по этой памяти — если разум — значит, что-то этакое построено должно быть. Хоть домик, хоть мостик какой-нибудь. Я ж не знал, что они себе внутри деревьев хоромы выращивают, снаружи-то не видно! И огня они не знали, а в памяти у меня это непременный атрибут разума. Вот так я там около года и пасся. Я их почти и не различал, если честно. Колер один, фигурки одинаковые. Только иногда казалось, что позавчера волосы подлинней были. Но фиг знает — может, обрезала? Во-от. О совместимости и потомстве мысли ни одной не было. Совсем. Я ведь до них уже год с разными местными тварями таким образом энергию собирал — и ничего. А потом вдруг — бац, и я почувствовал, что я отец. У нас это очень чётко ощущается. Своя кровь, понимаешь? А потом оказалось, что я их за это время всех оприходовал! Я ж беременных не трогал, других искал. А что это у них от меня, мне и в голову не приходило! Самцы-то у них были — при чём тут я? И как стали они все рожать — Высь и Крылья! Я думал — с ума сойду! Так что никакой матерью я никогда не был. Это ж надо такое выдумать? Я, конечно, могу выглядеть женщиной — как и ты, но только выглядеть. А рожать — извините! Нечем, знаешь ли!
— Так. Ага. Йэльфу это рассказывать нельзя, — жизнерадостно констатировал Дон. — И с Талиэльфи тебе лучше не встречаться. Да и с остальными жёнами Старейшин, — довольно паскудно захихикал он. — И Квалинести навещать — ой, не советую!
— Да я как-то и не рвусь, — в тон ему фыркнул Ри. — Хотя, не могу отрицать, что это был самый запоминающийся и плодотворный опыт межвидового секса в моей жизни, — скривился он.
— Красиво излагаешь! — откровенно заржал Дон. — Да уж, ты отколол! Отец Перелеска! Герой-любовник! Ой, не, я тут такое слышал: «святой отец воинства» — вот это точно про тебя!
— Сам дурак, — добродушно огрызнулся Ри. Права была Лиса.
Глава пятая
Тщета раздумий, суетности власть
Волоча на себе пару уже разделанных молодых ящериц и три яйца, завёрнутых в шкуру уже съеденной, в портал они прошли ещё не друзьями, но уже приятелями, неплохо понимающими друг друга. И насторожились. В оазисе было подозрительно тихо. Никто не отдавал безапелляционных распоряжений ворчливой скороговоркой, никто никого не гонял кухонным полотенцем, не плескался, визжа, в озере и не висел на пальме, добывая орехи. Только зайдя внутрь, они обнаружили причину всемирного умиротворения. Посреди топчана надёжным заслоном от нечаянного Видения лежало бревно, заботливо завёрнутое в шкуру, у стенки спала Лиса, с краю на оставшейся полоске сопел Роган. Интересно, подумал Ри, откуда они бревно взяли? В роще поблизости упавших деревьев не было…
— Чего это они? — шёпотом удивился Дон.
— А чего ты хочешь? Мы от вас ушли когда? Вечером, на закате. Для них сейчас около двух часов ночи, — так же шёпотом ответил Ри.
Дон заморгал, соображая.
— А-а! — дошло, наконец, до него. — А я сбился: солнце и там и тут вкось, я и разницы-то не заметил! Но там это был, значит, закат, а тут, значит, восход. Ну, да. Понял. Тогда пусть спят.
Зато бункер под холмом встретил их чуть ли не дракой.
— Ри! Нет, ты ему скажи, ты скажи! Это же неправильно — всех в драконы! — бросился Вэйт к добытчикам. — Раст — он же совсем чокнутый, ку-ку! Нет, он не плохой, но он столько пережил — вот мозги и свихнулись, он такое делает — его уже три раза общий Совет упокоить собирался, всерьёз обсуждали — и его в драконы? Он и драконом чокнутым будет, только возможностей больше получит для… своих дел! А он говорит — всех! — в страшном возбуждении тыкал он пальцем в Йэльфа.
— Ой, да что ты? А как ты определять будешь, как? — тоже подскакивал Йэльф. — Ладно, Раст — козёл, с ним всё понятно, а остальные? Это я овечка белая? Или ты, селекционер хренов? Травка ему, цветочки, грибки-ягодки… Видал я твои цветочки, меня — меня! — после них неделю кошмары мучили! Или вот он, интриган ушлый? — ткнул он пальцем в Дона. Тот гордо задрал нос. Не каждого сам Старейшина ушлым интриганом признает, это сильно постараться надо! — Как ты будешь решать, кто достоин, а кто нет?
— Он не будет, — твёрдо пообещал Ри. Йэльф замолк. — И он не будет, — пообещал Ри Вэйту, и тот тоже замолчал. — И я не буду, — вампиры растерянно переглянулись. — Она будет, — мотнул Ри головой в сторону выхода. — Она Видящая, — напомнил он, и на лицах появилось понимание.
— Ты думаешь, она согласится? — с большим сомнением посмотрел на него Дон. — Ты ж слышал, она хочет быть первой.
— Ну и пусть будет первой, — пожал плечами Ри. — Только сначала пусть кандидатов проверит. Думаю, ей со швалью тоже общаться не захочется, да ещё так долго. Мы, как ты понимаешь, очень долго живём. И на Созидание нам начхать, и серебром нас не уроешь, и, если нам разонравится кто-то потом, избавиться от него будет весьма затруднительно. Вот так. Подкрепиться не желаете? Прошу! Наисвежайшие! — он протянул вампирам свёрток с ящеричьей кладкой.
— Ух ты! А чьи это такие? — Вэйт опасливо потыкал пальцем в кожистую кожуру яйца размером с хорошую тыкву. — Ты точно уверен, что их едят?
— Я же ел, — пожал плечами Ри. — Это от ящерицы. Вот такой, но эта молодая, маленькая ещё, — поднятая за середину хвоста, ящерица носом возила по полу.
— Да что ты? И что из этого? — Йэльф тоже подозрительно косился на кожистое чудо. — Сам сказал: тебя дубиной не убьёшь, так что тебе какие-то яйца?
— Не хотите — не надо, Лиса с магом съедят, — фыркнул дракон.