Колоски
Шрифт:
— Э-э-э, да, — попыталась Лиса переварить историю. — А ты не хочешь сменить облик, варран? Не потому, что мне не нравится, мне пофиг, забавно даже, но хоть в кресло сесть смог бы, что ли. И в гости не позову, по Найсвиллу в таком виде разгуливать я тебе не рекомендовала бы. Если, конечно, у тебя болезненная страсть к эпатажу и желание быть объектом всеобщего внимания — ну, вперёд! Прикольно, конечно — говорящая ящерица! Только есть такое стихийное бедствие, Никой звать, так она тебя в зверюшки запишет и гладить будет. До-олго. А потом ты её катать будешь на собственной спине. Ещё дольше. А обижать её нельзя, за неё уже мы с Доном обидимся. С последствиями. Но ты думай сам, конечно, — доброжелательно покивала Лиса, подавая Рогану полные стаканы для передачи по кругу. — Я ж так, советую только…
Саймон оценил ухмылки Дона, Рогана и Лайма, и передёрнулся.
— Не-е, я пока лучше тут поживу, — поёжился он от светлой перспективы такого знакомства. О том, что он не представляет себе, как это — сменить облик, Саймон решил промолчать из осторожности и спешно перевёл разговор на другое: — А, кстати, сколько я проспал, никто не знает?
— Больше восьми тысяч лет, — тихо отозвался Йэльф. — Около девяти, я думаю. Но точно не скажу.
— Де?.. Ох, ёж твою… — расстроился Саймон. — Это сколько же?.. — и он защёлкал инфором.
— А откуда ты тут вообще взялся, варран Саймон? — наконец сообразила Лиса.
— Он не из этого мира, так же, как и я, — сообщил Ри. — Но я не знаю, где мой мир, а он знает, где его родина. Знаешь, Саймон?
— А? — отвлёкся вор. — Конечно, знаю! Вот тут все координаты! — потряс он коробочкой инфора. — А толку? Пока от подставы не избавлюсь, мне вообще телодвижения противопоказаны.
— Во-во, скажи-ка мне, откуда у тебя Проклятая Корона? — оживился Ри. — Я что-то такое вспомнил, но не точно.
— Да спёр я её, — пожал плечами Саймон. — Вы ж дневник читали? Вот это она и есть. Не для себя спёр, за деньги. А оказалось, что подстава. Мужик этот поручил мне самого себя обнести. И платить, как я понимаю, ни фига не собирался. Видимо, надеялся, что не доживу. А не дожил, получается, он сам. Потому что в моём мире за местные девять тысяч годков прошло порядка трёхсот лет, плюс-минус пятнадцать. И на фига мне теперь эта цацка? Если он мне её заказал, видимо, от неё иначе избавиться нельзя, а то зачем бы? А пока я владелец… трындец, короче. Кто бы у меня её спёр, а? Корону эту. Ни у кого подходящих знакомых нет?
— И ты так спокойно говоришь, что ты вор? — удивилась Лиса.
— Ой, да бог ты мой Достан и жена его Зажитка! Можно подумать, я сирых и жалистных обираю! Это просто бизнес. Как ты думаешь, откуда эту цацку мой заказчик взял? Объясняю: тоже стырил! С археологических раскопок. И, скорей всего, не только её. Могу вот тут материальчик поискать, — потряс он инфором. — Помнится, был скандальчик в газетах, только конкретики не помню. — Лиса только головой покачала. Ну и мир! — Вот найти бы, кто бы её у меня спёр….
— Да подожди уж, я уж посмотрю, может снять получится, — заворчал Роган. — Проклятье — пфе! Видали мы… Я её пока полем прикрыл, взгляну попозже. Ты лучше про агрегаты расскажи, которые там у тебя стоят. Вот это — да!
— Да, ты что-то такое говорил, мага-что-то, — припомнил Дон.
— Ну-у, магический аккумулятор там стоит, автоповар там… лежит. Левитр, чтобы грузы таскать, или самому по воздуху… Резак плазменный. Поляризатор. И вот — инфор карманный, — продемонстрировал Саймон коробочку. — А батареи солнечные вы мне как раз взорвали. А что?
— Не-не-не, райнэ, — даже привстала Лиса. — Это вы всё будете обсуждать, когда я уйду. Не знаю, как у кого, а у меня сейчас одиннадцать вечера, завтра мне вставать в восемь, ребёнка в школу отправлять и пахать ещё весь день. Так что, давайте со мной быстренько решим — и пойду я баиньки. А вы тут хоть всё себе отзасидите… отзаседайте… понятно, короче, да?
— А что с тобой решать? — не понял Ри.
— Ну-у, — неопределённо помахала Лиса рукой. — Какой я дракон, и магия, и полетать я уже хочу, а как ты думаешь?!
— Какой дракон — это можно, а вот с остальным, — быстро взглянул Ри на Рогана, — придётся подождать. Вы, по сути, новорожденные, память крови проснётся дней через пять, тогда можно будет и магией заняться, и полётами.
— Ну во-от, — надулась Лиса. — Вечно так: не сейчас, в другой раз!
— Не, Лисища, это он прав, ага-ага, — покраснел и потупился Роган. — Я тут уже это… полетал, в общем. Чуть не сдох, ага.
— Так это у тебя… Ах, глаза-а? Ты красный, что ли? Красный дракон? Здорово! Покажешь? — загорелась Лиса. — Это, что ли, каким хочешь, таким и станешь? Круто! Я лиловой быть хочу, аметистовой такой, очень мне этот цвет нравится! Пошли…
— Да угомонись ты! — взвыл Ри. — Не знаю я, как это выходит и от чего зависит. Расчетам не поддаётся, я пробовал уже! Вот эти трое — зелёные, Лайм, судя по глазам — голубой, как я, Роган красный, какие вы двое — сейчас проверим, но должны-то все быть голубыми! Все, понимаешь? А вместо этого — вот, — махнул он рукой. — И какая ты получишься — хрен знает! «Почему так вышло? — По дороге», блин, — он досадливо отвернулся. Нет, это не плохо, что получились разные цвета. Просто очень не любил Ри непредсказуемых результатов. В чём угодно, и в магии в том числе. В особенности — в магии. Потому что именно магический «непредсказуемый результат» сложней всего уничтожить, когда он, непредсказуемо взбесившись, начинает тебя есть. И очень обидно, что именно они, непредсказуемые, чаще всего у него и получались. Вон там, южнее, больша-ая яма с оплавленными стенками осталась на месте прежней лаборатории, а здесь пришлось уничтожить всю траву после того, как в заготовку попала сорванная травинка. Резво ползающий всеядный травяной коврик грозил сожрать весь оазис целиком и самого Ри, если тот зазевается.
— Ну… Ну ладно, — вздохнула Лиса, — хоть так. А то у меня, чего-то, ничего не получается. Я тут к речке вышла, чтоб никто не видел, дай, думаю, попробую хоть когти отрастить. Чего-о? Я вам всегда, знаешь, как завидовала? — обиженно обернулась она на смешок Дона. — Такая вещь полезная! Никаких ножей не надо! Стояла-стояла, тужилась-ёжилась, аж запыхалась, — вытянула она руку для наглядности на всеобщее обозрение. — И ничего! Вот совсем. Я же помню, как радугу творить, и что при этом чувствуешь, но тут как-то иначе надо, наверно. Хоть бы длиннее стали! Хоть на чуть-чуть!