Колоски
Шрифт:
— О-ой, это вы им моё выеденное яйцо втюхали? — поразилась Лиса. — Им, что, понравилось, как оно завывает? Ну, ни фига себе! И ещё попросили? Да-а… Это они теперь на нём играть учиться будут? Так, Саймон, пометь там у себя: если вот сюда ещё раз соберётесь, меня не звать!
— А сама-то гудела, и ничего? Все нервы тогда вымотала! — припомнил ей Роган.
— Так это когда сама — тогда прикольно. А когда не сама — так бы и убила! Будто сам не понимаешь!
В Найсвилле шёл первый час ночи. Дон валялся на кровати и заплетал Лисе мелкие косички. Занятие нравилось обоим и было весьма долгоиграющим: волосы у Лисы сильно отросли ещё во время памятного сна в реке, концы не секлись, она их и не стригла. За четыре года получилась коса ниже пояса.
— Дон, вы бы хоть рассказали Ри про Вэйта, поговорили. Что же так над беднягой издеваться, он уже похудел даже! Ри ведь сам не поймёт, он рассеянный, а Вэйт ему не скажет, он стесняется. Просто глупость какая-то получается!
— Не так всё просто, Лиса. У Вэйта, конечно, проблема, но не только эта, — усмехнулся Дон. — Как выяснилось, он оригинал: ни разу за все века не примерял на себя женское тело, и сейчас на этом горит. У него почти шок, сам пока не знает, чего хочет, а ты — «расскажите Ри». Рассказать-то можно, но вряд ли Вэйт поблагодарит, может счесть подставой и обидеться. Он же, как принято говорить, «очень мужественное существо», несмотря на внешнюю ребячливость. Двойственность для него мучительна, не стоит это усугублять. И заметь, несмотря на предложение свести его и Ри, ты до сих пор говоришь о нём в мужском роде! И я. И все остальные тоже.
— Да? Да, правда… — удивилась Лиса. — Как-то я… не подумала. Но если там любовь… Ри ведь тоже к нему неравнодушен, это видно, так почему нет? А почему — оригинал? Ты вот… тоже… — и забуксовала, вдруг осознав то, чего Дон от неё никогда и не скрывал, просто она об этом никогда не задумалась.
— Да с чего ты взяла? — приподнявшись на локте, засмеялся Дон. — Но с тобой-то зачем мне было перекидываться? Или я чего-то не учёл? Ты тоже хотела попробовать? Ну, извини! Но это легко исправить, я всегда к твоим услугам, ты же знаешь!
— А… Ой… Упс… — Лиса отчаянно покраснела. Над ней, смеясь, склонилась… Ника. Только взрослая и более тонкокостная, изящная и лёгкая. Не полукровка. — Дон, не надо, а? Я совсем не это имела в виду! Ну, пожалуйста, ну, перестань! — съёжилась Лиса и вжалась в подушку, потянув на себя простыню. Даже зажмурилась. Но фигуру оценить успела, и позавидовать тоже: грудь больше, чем у неё и, блин, стоячая! А талия? Нет, понятно, конечно: не рожала, не кормила, но… блин! Лиса такой даже в юности не была. Эх, везёт некоторым…
— Так тебя не интересует однополая любовь? — забавлялся Дон. — Но Ри с Вэйтом ты ведь свести предложила? Ну-у, если тебя уж так это напрягает — перекидывайся тоже! И всё опять станет правильно — мужчина и женщина! Давай-давай, интересно даже, что из тебя получится? Или действительно так попробовать? Вдруг тебе понравится? Вдруг это как раз то, чего тебе всю жизнь не хватало?
— Дон, перестань! — Лиса решительно вывернулась, отбросив простыню, села, свесив ноги с кровати, и хмуро нахохлилась. — Я вообще об этом не думать стараюсь, а ты… не надо было мне всё это затевать. Драконы, полёты… Гнать надо было этого Ри, сразу. Детская мечта, блин! Заперенасбылась, блин!
— Да что с тобой, зверёк мой свирепый? — Дон обнял её со спины, ткнулся носом в макушку. Лиса нервно дёрнулась, но это уже опять был нормальный Дон, жёсткий и твёрдый, без всяких там… припухлостей. Только тёплый, никак не привыкнуть. А он уже под коленки подхватил, на кровать уволок и опять обнял, и как у него так получается? Ноги свои кренделем сложил, руками заплёл, спиной к себе прижал, будто гнездо для неё свил из собственного тела. — Ну, не шуми! Лиса, ты всё ещё мыслишь, как человек, и человеком себя воспринимаешь. Но это уже не так, пойми. Ты больше не Видящая и не человек. Теперь ты свободна, понимаешь? Ты можешь быть кем хочешь и с кем хочешь. Теперь у тебя есть выбор…
— Да нет у меня никакого выбора! — отчаянно охнула Лиса. — Это ты пойми! Я отравлена, Дон! Отравлена Видением! Правильно Майка говорит, все мы уроды. Видящие гораздо большие нелюди, чем вампиры, Дон, вам люди хоть как-то нравятся, хоть забавно вам на людей смотреть. А Видящим даже не забавно. Я и Майку никогда не спрашивала, как она меня видит, сама знаю, что там не цветущий сад. Уж скорей пустыня. Или кладбище. Я выжжена, Дон. Я слишком хорошо представляю себе, каковы все изнутри! Я уже не могу, не в состоянии никому верить, ты понимаешь это? Я просто ЗНАЮ, что все вокруг лгут, если не мне — то самим себе. Все, понимаешь? ВСЕ! Одно время даже презирала — всех. За враньё за это, — она помолчала, обиженно сопя. Дон не мешал, только крепче обнял. — Потом-то поумнела. Вот, как вы все умерли, тогда и поняла, что иногда просто невозможно выжить, не наврав самой себе с три короба. Даже жалеть научилась. Плохо, правда, получается, но… иногда бывает. Но, ты пойми, пока у меня было это Видение проклятое, я хоть о ком-то могла точно сказать: вот этот вот сейчас мне не врёт, и «вот этому» поверить, хотя бы на этот конкретный раз. А теперь у меня Видения нет — и что мне делать? О каком выборе тут может идти речь, Дон? Не издевайся! Я за последние дни вообще вопросы задавать перестала, знаешь — «не хочешь лжи — не спрашивай», есть такой афоризм. Не хочу.
— Да-а, дела-а… Такое мне в голову не приходило, каюсь, — всерьёз расстроился Дон. Тоскливая обречённость в голосе Лисы непривычно и неприятно отозвалась в нём. — А я так за тебя радовался, что ты освободишься…
— Спасибо, Дон. Я тоже так думала. А вышло наоборот. Попыталась урвать для себя крохотный кусочек, а потеряла весь Мир и самое себя. Знаешь, я вампиром всего ничего пробыла — часа полтора? Но заноза в мозгах осталась колоссальнейшая. Удивительное состояние: я точно знала, как правильно, а как неправильно, и никаких сомнений. Не для других правильно, а именно для меня, понимаешь? Такая лёгкость…
— Нормальное состояние ординара, — кивнул Дон. — Но вместе с этим и теряется многое: жалость, сочувствие.
— Да у меня и так с этим не очень…
— Я всегда говорил, у тебя очень наш подход к жизни, — засмеялся Дон. — Вампиры не сочувствуют, они исправляют возникшую неправильность в своей картине мира. Оперативно устраняют диссонанс. Как раз твой стиль!
— Похоже, — кивнула Лиса. — Примерно так, только ещё острее, чем при жизни. Знаешь, было здорово. Не представляешь, как я жалею об утрате этого ощущения. Да нет, понимаю — сама дура. Жадная дура: полёт ей подавай! А что к полёту ещё и вечность прилагается — так дура же, вот и не подумала. И это ещё один ужас. Дон, зачем дуре вечность? Обеды варить? У меня заранее крыша едет! Пройдёт пятьсот лет, тысяча — а я буду торчать в кухне? Нет, останься я ординаром — это было бы нормально, вот, чувствую просто. Но не осталась же! И теперь, как подумаю… Убей меня сразу, а? Только не больно, я знаю, ты можешь. Если меня ещё в прошлую зиму уже тоска взяла — что дальше будет? Талантов-то нет у меня, стихи не пишу, музыку не сочиняю, в рисовании ноль — что мне делать, Дон? Дракончиков плодить? Самка-производитель? Дракоферма? Так ведь не люблю я детей, я и с этими-то с ума схожу, когда летом приезжают! Как мне жить, Дон, что делать?
«Целоваться — у тебя здорово получается!», чуть было не ляпнул он по привычке, но вовремя себя одёрнул. Да, Лиса отзовётся на ласку, но боль души это не избудет, она только притихнет на время, а проблема останется. Вечная проблема вечных: что делать? Надо же, как быстро она всё поняла! Так, всё очень плохо, гораздо хуже, чем он думал. Всё, что он собирался ей говорить, никуда не годится. Надо быстро сообразить, что ей можно сказать, а что категорически нельзя. Но врать уже можно, счастье-то какое! Только осторожно. Главное — не объяснить ей ненароком, обойди Жнец, что в теле дракона она с лёгкостью необыкновенной может в любой момент вернуть себе это своё Видение, было бы желание. И в любой момент выключить. Когда-нибудь она это, конечно, поймёт, но лучше когда-нибудь потом, когда научится контролировать свою силу и свои желания. Пусть научится хоть немного доверять и верить, иначе она может стать опасной. Видение плюс неконтролируемая мощь — очень неприятное сочетание. А пока надо её заболтать и успокоить. Начнём с очевидного.