Колыбель предков
Шрифт:
Что касается старейшин масаи, то они не сомневались во всемогуществе Лики. Разве он не вылечивал их, когда кого-нибудь из соплеменников кусала змея или неудачно оканчивалась охота на львов? В палаточном лагере можно всегда бесплатно получить чудодейственные лекарства от малярии и разных кожных болезней. А как ловко узнал Лики, где под землей находятся запасы воды! Там потом в двух местах он выкопал водоемы, и теперь скот племени не испытывает жажды. Лики, однако, пригласил старейшин в лагерь не для того, чтобы полюбоваться впечатлениями, которые окажут на них его эксперименты. Просто он не упускал случая провести просветительную работу. Объяснив, что такими, как в его руке, чопперами пользовались в работе далекие предки людей, Лики стал толковать вождям об уникальности Олдовэйского ущелья как памятника старины, в земле которого сотни тысяч лет сохраняются остатки разных культур. Он просил старейшин не прогонять по склонам каньона стада животных, так как они могут растоптать копытами череп предка. Боб Сиссон не переставал
Несмотря на удачу, связанную с открытиями в Олдовэе необычно полного ряда последовательных ступеней эволюции шелльской и ашельской культур, а также находки в первом слое каньона дошелля — олдовэйской культуры, запрятанной почти под стометровой толщей глины, Лики тем не менее не испытывал полного удовлетворения ни в первый, ни в последующий сезоны раскопок на окраине степного плато Серенгети. Не хватало заключительного, главного, по-бетховенски всесокрушающего аккорда, чтобы торжество человеческого упорства, труда и мысли в разгадке проблемы появления на Земле людей засверкало подлинным совершенством и значительностью.
Призыв к старейшинам масаи не допустить уничтожения черепа — своего рода превентивная мера, ибо, несмотря на все старания и усердие, в руки Луиса Лики за 28 лет раскопок в Олдовэе попало всего две коронки человеческих зубов. Их нашли в 1955 году на стоянке ВКП при раскопках самого древнего из шелльских горизонтов — культуры шелль I, для которой характерно использование наряду с немногочисленными примитивными рубилами массы галечных чопперов. Зубы — левый нижний второй коренной и левый клык — принадлежали ребенку 3–5 лет. Они отличались огромными размерами и по строению соответствовали скорее зубам синантропа и гейдельбергского человека, чем австралопитековым. Гоминидное существо, которое около полумиллиона лет назад впервые изготовило рубила, обладало зубами большей величины, чем парантроп крупнозубый! Лики, изучив зубы, написал в журнале «Nature»: «Мы имеем дело с огромным истинным гоминидом, который не принадлежит к австралопитековым по типу. Зубы подтверждают, что мы имеем дело с человеком!» Далее он высказал предположение, что именно такого типа человек, современник австралопитеков, изготовлял орудия, найденные Робинзоном и Масоном в брекчии Стрекфонтейна. Они назвали его телантропом. Что ж, может быть, в Олдовэе и найдены его первые костные остатки?
Конечно, найти первым в мире косточки шелльца, несмотря на их крайнюю фрагментарность, вещь приятная, но где черепа тех, кто первым из людей осваивал берега озера в Олдовэе за миллион лет до начала эпохи цивилизации, кто учился выделывать из непослушного камня первые чопперы и рубила, кто осваивал трудные и сложные для слабовооруженного существа приемы охоты на быстроногих и чутких обитателей африканских саванн и джунглей? Если облик ашельца можно представить по материалам питекантропа и синантропа, то как выглядел шеллец, а тем более человекообразное существо дошелльской или олдовэйской культуры, оставалось неясным. Между австралопитеками Дарта и Брума и древнейшими из пока открытых на Земле гоминидами синантропом и питекантропом по-прежнему располагалось загадочное недостающее звено.
Лики верил, что из всех выявленных археологами пунктов с остатками самых ранних из известных становищ первобытного человека Олдовэй наиболее перспективное место. Однако шли годы, но надежды так и оставались надеждами. Будь на месте Лики другой археолог, он давно бы забросил Олдовэй или оставил его другим, кто возжелал испытать судьбу и счастье.
Вот и наступил очередной, 1959, год. Уже 28 лет ведутся раскопки в Олдовэе, а Лики до сих пор надеется открыть череп недостающего звена, или древнейшего человека. Впрочем, ему ли жаловаться на судьбу? Прошедшие десятилетия не раз баловали его сенсациями. Недаром у археологов вошло в поговорку выражение — «удача Лики». Если говорить действительно о первой после открытия Олдовэя удаче, то стоит прежде всего вспомнить счастливую встречу в 1933 году со студенткой Лондонского университета Мэри Николь. Они встретились на званом обеде, где предстояло выступить археологу из Танганьики. Мэри опасалась скучной лекции, но ошиблась в предположении: энергичный молодой человек представился как Луис Лики, а рассказывал он не о чем-нибудь, а об Олдовэе. Причем горячо и увлеченно! Неудивительно, что гость из Африки покорил Мэри Николь, и она попросила его взять ее в экспедицию.
Любовь к археологии у Мэри давняя. Луис с удивлением узнал, что тот знаменитый Джон Фрери, который в XVIII веке первым в Англии обнаружил в Соффолке рубило и обратил на него внимание как и на изделие рук первобытного человека, — прапрадедушка Мэри. Ее отец художник Эрскин Николь много путешествовал с дочерью по юго-западной части Франции, которую любил из-за зелени ее лугов и удивительного неба. Там же родители осматривали пещеры, к чему со временем пристрастилась и Мэри. Пока отец рисовал, она лазала по камерам гротов и в одну из таких прогулок в местечке Кабререте встретилась с аббатом Лемози. Он известен тем, что открыл в пещере изображения животных, нарисованных охрой человеком древнекаменного века. Аббат пригласил девушку, которая отлично рисовала, заняться вместе с ним изучением наскальной живописи, а затем дал первые уроки правил проведения раскопок. Мэри увлеклась археологией и ни о каком другом занятии с тех пор не помышляла. Неудивительно поэтому, что в Лондонском университете она специализировалась по предыстории и геологии, а в каникулы выезжала с сокурсниками на раскопки древних стоянок Англии. Ей довелось копать широко известный специалистам древнекаменного века Клетон.
Но разве можно сравнить по впечатлениям все, с чем она до сих пор соприкасалась в археологии, с Олдовэем?! Когда Николь вернулась из Танганьики и ее спросили, не жалеет ли она, что поехала в Африку, то Мэри засмеялась и сказала: «Едва ли. У меня лишь одно огорчение, что я не оказалась там раньше!» Стоит ли говорить, что на следующий год она снова отправилась в Танганьику. Эта поездка решила ее судьбу: она стала Мэри Лики.
Луис давно уверовал в легкую на открытия руку супруги. Недаром друзья называют Мэри «Счастьем Лики». В том, что за прошедшие годы судьба не обходила его удачами — немалая заслуга Мэри Лики. Чего стоит, например, эпизод, разыгравшийся семнадцать лет назад, в 1942 году на знаменитой теперь стоянке Олоргазейли, открытой в ущелье того же названия при одной из разведочных поездок всего в 40 милях от Найроби. Луис первым наткнулся на площадку, засыпанную сотнями рубил.
Пораженный увиденной картиной, он позвал Мэри посмотреть находки. Однако она не только не поспешила к нему, но вскоре стала настойчиво звать к себе. С большой неохотой пошел Луис к месту, где замешкалась Мэри, и был удивлен: без преувеличения тысячи рубил устилали разрушенный землетрясением участок древней террасы, не превышающий в размере 50 квадратных ярдов. Ничего подобного многоопытный Лики не видывал в жизни. Раскопки раскрыли здесь двадцать культурных горизонтов, залегающих друг над другом, и в каждом из них в изобилии встречались рубила. Теперь на этом месте, как и в Кариандуси, построен трехкомнатный полевой музей Королевского национального парка Кении, где в любое время со специальной платформы можно полюбоваться завалами обработанного обезьянолюдьми камня.
Вторая история более увлекательная. Она связана с открытием черепа проконсула — загадочного существа, которому антропологи придают особое значение в поисках глубинных, отстоящих на десятки миллионов лет от современности, корней родословной обезьян и человека. Первую челюсть проконсула нашли в Западной Кении в районе ущелья Кавирондо в Кору, где еще в 1926 году доктор Гордон обнаружил на своей ферме нижнемиоценовые ископаемые и послал их в Лондон. Британский музей командировал в Танганьику Артура Т. Хэпвуда, который присоединился к экспедиции Лики и вместе с ним начал раскопки в Кору. Через четыре недели поисков Хэпвуд нашел отдельные зубы, а также части нижней и верхней челюстей проконсула и напечатал сообщение о них в 1933 году. В 1942 году Лики обнаружил еще две челюсти проконсула, несходные с челюстями шимпанзе. Антропологи после изучения всего материала выделили три вида проконсулов, отличающихся по размерам: один из них — меньше шимпанзе, другой — такой же, как шимпанзе, а третий достигал величины гориллы. С этих пор миоценовые толщи влекли к себе Лики из-за возможного открытия новых остатков загадочного антропоида, предка обезьян и человека.
Еще в начале тридцатых годов во время путешествия на пароходе внимание Лики привлек остров Рузинга, расположенный напротив ущелья Кавирондо в 32 километрах от берега озера Виктория. На нем широко распространены вулканические отложения, возраст которых датировался миоценом — 25000000—40000000 лет. Дикие животные берега Рузинги, где в вулканических пеплах могли залегать кости, привлекали Лики, и он, начиная с 1932 года, неоднократно посещал его, чтобы провести разведки и раскопки. Здесь миоценовые вулканические пласты хранили десятки тысяч костей всевозможных животных, среди которых особый интерес представляли многочисленные по родам и видам низшие обезьяны — мартышковые и лемуры, достигавшие иногда размеров гориллы. Обилие новых видов и родов обезьян в миоцене Восточной Африки означало бурное развитие приматов. Из земли Рузинги извлекались кроме того окаменевшие жуки, гусеницы, мухи, муравьи, черви, птицы, ящерицы и даже слизняки. На удивление хорошо сохранились также растительные остатки. Но наибольшее внимание вызвали открытия в 1942 и 1946 годах двух челюстей проконсула. Для четкого определения статуса этой обезьяны и ее роли в отделении человеческой эволюционной ветви от антропоидной недоставало черепа. Но найти его было нелегко. Дело в том, что множество костей животных Рузинги испортили миоценовые крокодилы-гиенодоны, которые грызли и дробили их. И вот 21 октября 1948 года Луис и Мэри в очередной раз посетили остров, чтобы заняться раскопками на стоянке, условно названной Р.106. Лики питал к ней особое пристрастие, вызванное тем, что однажды ему удалось в 45 метрах от нее найти интересного ископаемого крокодила. Мэри — поистине достойная его ученица — семь раз проходила по склонам воронкообразного обрыва с одиноко растущим деревом на вершине. Какая-то сила, а вернее, интуиция прирожденного разведчика, тянула ее к обычному и малопримечательному склону. Кажется, здесь просмотрена каждая пядь поверхности, и найти что-либо просто невозможно. Мэри, тем не менее, пошла в восьмой раз, перевернула несколько камней, и сначала она заметила крохотный зуб, а затем при расчистке в следующие дни там появилась часть хорошо сохранившегося черепа проконсула с нижней и верхней челюстью! У черепа отсутствовали лишь затылочные кости.