Колыбель за дверью
Шрифт:
Ни слова не говоря, Максим открыл дверцу и пропустил Радомира в служебную часть помещения за стойку, а потом схватил за руку и закрыл в крошечном туалете. Буквально через минуту в прокат заглянул молодой крепкий парень, быстро обежал глазами помещение, взглянул на Максима и задал вопрос:
– Простите, папу потерял – такой пожилой, невысокий лет шестидесяти в тёмной куртке не заходил? – на Картузова пристально смотрели цепкие, въедливые глаза.
– Не видел, – спокойно отвечал Максим. – Может в магазин рядом зашёл, пивка захотелось?
– Да не пьёт он, – досадливо
– Обязательно, – пообещал Картузов и начал заполнять журнал посещений за день. Парень ушёл, наступила тишина.
Через минуту Картузов вышел на улицу покурить у проката и огляделся. Ничего, вызывающего подозрения, он не заметил.
– Выбирайтесь на свет божий, Радомир Карлович, – позвал Максим. – Преследователя вашего не видно.
Радомир вышел из туалета, было заметно, что чувствует он себя неловко и обдумывает, как объяснить происшедшее.
– Простите, Максим, за доставленные неудобства. Это племянник, сын сестры. Он страдает алкогольной зависимостью и постоянно забирает у меня деньги…
– Вы говорили – «они».
– Не понял…
– Да бросьте вы, Радомир Карлович. Не хотите объяснять – не нужно… Вы, когда вбежали внутрь, сказали – «если они поймают»… Я ведь с вас объяснений не требую. Только меня-то за дурака держать не стоит, хорошо? Иначе перестану вас уважать. Вы бы себя видели, когда в прокат влетели. От племянников, клянчащих на пол литра, так не спасаются. Да и похож он скорее на спецназовца в гражданке или на бандита, – Максим насмешливо смотрел на Радомира. Тот вздохнул. Ещё раз, подойдя к двери, стал сбоку и оглядел улицу через стекло.
– Вы правы. Но если я расскажу правду, вы мне всё равно не поверите. А сегодня, Максим, вы действительно меня спасли от больших неприятностей, – Радомир напряжённо думал о чём-то своём, а после колебаний, решился на рассказ: – Всё, что касается данного происшествия, началось давным-давно, когда я был немногим старше Акима и младше вас… Что вам известно о квантовой механике и различных полях, присущих всей материи?
– Кроме названия, ничего. Я ведь, словесник – далёк от всего такого.
– Поле – очень странное понятие. Поля – есть неотъемлемые компоненты любых, известных науке, частиц, – начал объяснять Радомир. – У каждого электрона, например, имеется три поля: электромагнитное, гравитационное, и ещё, так называемое, поле «слабое». Чем характеризуется поле вообще? Для начала, любое поле – характеризуется, во-первых, напряжённостью, и, во-вторых, безграничной протяжённостью в пространстве. Последнее свойство – как раз является наиболее странным и трудновообразимым…
– Стоп! – категорично заявил Картузов.– Умоляю, Радомир Карлович, избавьте меня от подробностей. Если я вам начну рассказывать об этимологии слов древнеславянского и синтаксисе речи в восемнадцатом веке, вы тоже будете не в восторге. Давайте на пальцах, а?
– Да я и пытаюсь на пальцах, – Радомир досадливо поморщился. – Вы знаете, что такое квант? .. Понятно. Квант, от латинского квантум – ”сколько” – это неделимая порция какой-то физической величины. Например, говорят – квант света, квант энергии или квант поля. Тот, кто научится всем этим управлять, будет черпать неограниченную энергию из самого пространства и сможет лепить материю, как скульптор глину. Создавать, что угодно из ничего – из пустоты! Это сродни силе богов, понимаете? Если уж совсем на пальцах, – Радомир взглянул на Картузова и печально вздохнул. – Вы безнадёжны, Максим.
– Практически – применительно к вам лично, сегодняшнему дню и последнему инциденту, что это всё значит. Без физики, можно? – Максим умоляюще сложил руки.
– Практически, … Тогда немного истории. Я физик – талантливый физик; окончил технологический, в течение тридцати пяти лет работал в ящике – знаете, что это такое? – Максим кивнул и Радомир продолжил:
– Мы очень далеко продвинулись в последние годы перед развалом страны. Неизвестно откуда, нам в отдел доставили занятный артефакт. Теория воплотилась в «железо». В лаборатории были начаты эксперименты над материализацией,.. – заметив досадливое выражение на лице Максима, Радомир сдался. – Ладно, не буду я вам ничего объяснять. В трёх словах: институт распался, я сохранил документацию и теоретический материал, заодно вынес и спрятал единственный в мире,.. назовём – преобразователь. Если бы я этого не сделал, всё созданное уже постарались переправить за океан и тогда всему миру кранты. Так понятно?
У Максима появилось очень неприятное предчувствие – его втягивают в серьёзные игры, которые плохо кончаются и совсем не по душе его тонкой организации. Он уже был совсем не рад услышанному. Видимо, Радомир заметил изменения в его лице и поспешил успокоить:
– Вы только не пугайтесь, Максим, никакие спецслужбы за мной не охотятся и в заговорах я не замешан. Это просто кредиторы, у которых я брал ссуду для завершения работы над прибором, только и всего.
– Только-то? – с иронией спросил Максим. – Сейчас и без ссуды могут с человеком обойтись весьма жестоко… Так что он умеет, ваш прибор?
– Мой прибор умеет создавать замкнутую параллельную пространственную реальность из визуально-звуковых образов и открывать в этот мир двери, – скромно сказал Радомир, но вы мне, конечно, не поверите, как я и говорил.
– Конечно, не поверю, как вы и говорили, – рассмеялся Максим.
В это время, из нагрудного кармана куртки Картузова, неожиданно зазвучала мелодия Дунаевского «Как много девушек хороших». Он суетливо подхватился, достал телефон – на экране светилось два слова – «Твоя Наташа»; нажал кнопку приёма, прижал к уху:
– Слушаю, Наташа!
– Хорошо, что слушаешь, Максимка! Справился с техникой? Молодец! Ты прости меня, я задерживаюсь. Попозже позвоню, ты не волнуйся, поводов нет. У тебя как?
– У меня Радомир Карлович в гостях.
Наташа помолчала.
– Будь осторожнее, а со статуэткой как договорились, да?
– Ты словно с маленьким…
– Ты и есть маленький, – рассмеялась Наташа. – Ладно, не дуйся. Целую! – и она повесила трубку.
– Это ваша девушка звонила, Наташа? – поинтересовался Радомир.