Шрифт:
Треугольник
– Дайте мне полкило демократии, триста граммов избирательного права и кило либерализма, в обмен на три кг социализма и два кг льгот.
А на гарнир, пожалуйста, сто граммов измены. А вот глупости… Нет, глупости не надо. Глупость сама влезет. Или следом придёт.
Женщина застыла в немом изумлении. Стоявший рядом мужчина средних лет, коротко взглянув на говорившего, сказал, после паузы:
– Что вы наделали… Спящая красавица на рабочем месте разорит хозяина и вылетит с
Спящая красавица очнулась, закрыла рот, а потом неожиданно рассмеялась. Тут же нашлась:
– Не стройте мне куры. А вы не пугайте меня! – и, поправив причёску, строго добавила: У меня рабочий день.
– А у Вас словарь интересный. Вы из филологов?
– Я из простолюдинок, вышедших в филологи. Герценовский.
– А я подумал – из математиков. Вы так ловко ведёте светский разговор, при этом чётко всё пробиваете и со сдачей не ошибаетесь.
– Что делать. Опыт уже имею немалый.
– Тогда Вам прямой путь на сцену.
– А, может, в школу вернётесь? Вот моя визитная карточка. В нашей школе литературная вакансия.
– О! Да мы тут с Вами боремся за сердце прекрасной дамы.
– Типа «По вечерам, над ресторанами…»?
– Ой, мальчики, не надо. Тут классик явно переусердствовал. Повторите и вслушайтесь в звукопись.
Мужчины смотрят друг на друга, повторяя в уме цитату. Потом дружно смеются.
– В школу. Конечно в школу. Дети в Вас будут души не чаять. Вы такая находчивая!
– Возражаю! В театр. Нет, конечно, сначала в студию.
– Смеётесь, что ли? В студию. Я Доронина, что ли, из фильма «Старшая сестра»?
– Мы оба сражены и убиты Вами наповал.
– Выбор за Вами.
– Решайтесь!
– В таких случаях девушки говорят: я должна подумать…
Ночь
– Пап! Пойдем?
Генка первым бежит к двери, выскакивает на тёмное крыльцо. Тёплая ночь стрекочет и поёт. Её густая темень, живая, вязкая и таинственная наполняет Генку радостью.
И вот он смотрит в небо на толстые цветные звезды. Некоторые звезды висят неподвижно, другие летают не останавливаясь.
– Пап! А почему светлячки похожи на спутников, а летают криво?
– Потому что светляки летят куда захотят, а спутники – куда их направляют люди.
– Потому что светлячки живые, а спутники железные?
– Во-первых, спутники не железные, а сделаны из специальных сплавов, в которых может быть и железо. Во-вторых, спутники имеют свою программу, они летают в безвоздушном пространстве. Они запущены с целью…
– Безвоздушном – это значит у них нет души?
– Безвоздушном – это значит, что там, где они летают, нет воздуха.
– Как же так: нет воздуха и нет души, а они зачем-то летают. Они за целью летают? Они должны в неё стрелять?
– Не обязательно стрелять. Они могут следить за ней, изучать.
– Значит, светлячки глупые и ничего не изучают?
– Они живые. Они летят на запах. Они как бы все понимают через запах. Как будто в них заложена такая программа …
– Они видят носом?
– Носом?.. Да, примерно так.
– А программу кто в них заложил – человек или Бог?
– Видимо, Бог.
– Значит, человек – Бог для спутников?
– Считай что так. Смотри, звезда упала…
– Её сбил спутник?
– Нет, когда говорят «звезда упала» – это образно так выражаются. На самом деле это камень на землю упал.
– А в камень кто программу заложил – человек или Бог.
– Трудно сказать…
– Значит, у камня была цель? Он попал в кого-нибудь?
– Он сгорел в атмосфере.
– Откуда ты знаешь? Может, он не сгорел, а попал в кого-то? У него же программа есть и цель намеченная.
– Успокойся. Ни в кого он не попал. И вообще зафилософствовались мы. Да и руки у меня скоро отвалятся…
Отец ставит Генку на крыльцо.
Ночь провожает их стрекотом, жужжанием и мерцающим светом.
Бог, улыбаясь, смотрит на них.
Мумия
Действующие лица:
Гардеробщица Валентина Феофановна
Охранник Коля или Василич
Завхоз Николай Петрович или Завхоз Петрович, очень старый, но бодрый
Мужчина средних лет
Мумия, как выясняется молодая женщина
Вход в музей. Вестибюль. Барьер охраны.
Утро рабочего дня.
Завхоз Петрович: Ну, пора открываться. Давай, Коля.
Охранник Василич открывает дверь.
Василич: Извольте. Вон, и Мумия как всегда пунктуальна.
Входит женщина неопределённого возраста, в длинном плаще, в нахлобученной шапке. Не глядя по сторонам, проходит мимо.
Василич: Мумия, она и есть Мумия. Ходит на работу. Не разговаривает. Мне даже приснилась недавно. Проходит в свой кабинет и ложится под стекло. Вечером уходит. И на обед не поднимается…
Гардеробщица: Что ты за ужасы, Коля рассказываешь!
Василич: Это разве ужасы… Вот, в молодости, я был в банде. Не настоящей, а музыкальной. Так мы, по дурости, пытались продать свои скелеты. Звонили в скорую, в справочное. Интересовались, как это можно юридически оформить. Нам нужны были наличные деньги, чтобы усилители для гитар купить. Ну, нас, конечно, всюду посылали подальше. Обещали даже в милицию сообщить. Но до сих пор мне не по себе. Идиоты. Добавить больше нечего. Вот это – ужас.