Колымский котлован. Из записок гидростроителя
Шрифт:
На монтажную площадку добрались сумеречным утром. Водитель застопорил машину.
— Здесь сойдешь или в контору везти?
— Здесь. Давай хоть познакомимся, а то как-то неудобно получается.
Шофер включил плафон, посмотрел на щиток прибора и только потом ответил:
— Федором зовут.
— А по отчеству?
— Что уж там навеличивать, Федор, да и все.
— Федор, так Федор.
Я вылез из кабины, выручил вещевой мешок и подождал на обочине, пока машина прошла мимо, обдав меня едким газом.
В морозном
— Да это же Дюжев! — воскликнул Карл Францевич так, словно обнаружил ценную находку, и подскочил к самому моему носу.
— Карл Францевич! Вот неожиданность…
— Извините, немолодой человек, — перебил он меня, — но с пустозвонством надо бороться жестко и решительно!
— Да позвольте, что вы на меня как петух наскакиваете?
— Это вы позвольте! Вам поверили, а вы опаздываете. Если руководитель раздает безответственные авансы, от этого люди страдают. Назначаем сроки, обманываем себя и других! Если человек в мелочах неточен, то и большой счет под угрозой!
Карл Францевич пританцовывал вокруг меня и все раскалялся и раскалялся. Мне было очень неловко. Нас уже обступили привлеченные шумным разговором монтажники, сварщики, шоферы.
— Да что вы на самом деле, дайте мне хоть отдышаться! — не выдержал я.
Тогда он ухватил меня за пуговицу и, петляя между старых кузовов, потащил через монтажную площадку к крохотному балку на санях. Переступив порог, я сразу же натолкнулся на стол. Тут же, рядом со столом, стояла раскаленная электрическая самодельная печка. Хозяин протиснулся между мной и столом, снял и повесил на гвоздь шапку.
— Здравствуйте, с приездом, — пожал мне руку, ловко юркнул под стол, достал чайник и поставил на плитку.
В балке было тепло, пахло перегретым металлом.
— С Федором, значит, прикатили… Да вы не злитесь.
— Добренькое дело, сорвались как с цепи.
Карл Францевич подпрыгнул, присел на краешек стола, а мне пихнул стул.
— Не будем заниматься бесплодным самоуспокоением. — Карл Францевич спрыгнул со стола, распахнул дверцу металлического шкафа, выхватил и положил на стол чертежи.
— Вот конструкция, которую предстоит нам сделать. На эту конструкцию мы должны погрузить оборудование — негабариты колоссальной тяжести. И вы их повезете на пятьсот километров, то есть к черту на кулички. Представляете? Казалось бы, моя миссия — вы за ворота, я умываю руки. Ан нет! Разве так можно? Вытолкнуть проще. Потому что — какая гарантия? Да никакой, по правде говоря.
Карл Францевич приоткрыл крышку чайника и заглянул внутрь. Запахло заваркой. Он выскочил на улицу и принес льдину — она дымила морозом, — снял с гвоздя маленькую пешню, наколол лед и сбросил куски в чайник. Чайник перестал урчать и тоненько запел.
Покончив с чайником, Карл Францевич продолжал:
— Нужного металла нет, специальных сварочных электродов тоже. Все держится на обещаниях. Я, конечно, настаиваю, доказываю. Меня же и считают идиотом. Привозят, к примеру, низкосортную сталь и хотят всучить за «Ха-сорок». Кому нужен этот обман? Возмутительно!
Карл Францевич раскинул чертеж, расправил, как расправляют скатерть, и сразу накрыл весь стол.
— Вот несущие балки. Если пойти на замену металла, то вес и габариты конструкции увеличатся до недопустимых размеров. На это пойти мы не можем! Бьюсь со снабженцами, доказываю всячески — линейкой, расчетами, лабораторными данными. Думаете, есть сдвиги? В пику мне смеются: давайте, дескать, договоримся, как будем строить мост — вдоль реки или поперек? Подхватили где-то дурацкое выражение и изволят шутить к месту и не к месту! В нашем деле совершенно недопустимы уцененные слова, потрудитесь понять, Дюжев!
Карл Францевич поводил носом, будто обнюхивал чертежи, близоруко сложил их и сразу как-то обмяк.
— Пока идет монтаж, я не должен отлучаться, гоняться за снабженцами. Мое место тут, на площадке, — Карл Францевич сунул мне под нос стекляшки своих очков. — Мы имеем расчеты, — резко оживился он, — для главного водила на сто тонн, а груз в пять раз тяжелее. Учитывайте, еще момент торможения или рывка.
Карл Францевич снял с плитки фыркающий чайник и поставил на краешек стола.
— Все представляю и понимаю и хотел бы быть, полезным вам, — сказал я.
— Вы только, пожалуйста, обещаниями не балансируйте, хорошо? А то, бывает, человек солгал однажды и должен лгать еще много раз, чтобы подтвердить свою первую ложь.
— Ну, зачем вы так?
— Вот такая простая ситуация, — на голове Карла Францевича даже серенькие вихорки вздыбились. — Вы что-то пообещали своему подчиненному и не выполнили, что о вас подумают?
— Карл Францевич, вы опять за свое, ну, извините меня!
Он разливает в кружки черный перепаренный чай и что-то соображает.
— Хорошо, что у вас хватает такта извиниться, дорогой мой, это сейчас редкое явление. Ложь делового человека ведет к цепной реакции: один обманул, подвел — и многие другие попали в обманщики. — Он достает из стола пакетик и предлагает «долгоиграющие» аэрофлотские леденцы. Бросает конфету себе в рот, слышно, как стучит она о металлические зубы. Прихлебываем горячий чай из кружек. Подслеповатое окошечко затянуло снегом, и сразу не сообразишь, развидняется или уже смеркается… Разговор порхает с одного на другое. Карла Францевича интересует все: как идут дела на основных сооружениях, крепко ли прижимает мороз на Колыме, приступили ли к монтажу большого шагающего экскаватора. Я рассказываю, что холода этой зимой доставляют много хлопот и неприятностей. Карл Францевич вроде даже доволен.