Команда Альфа
Шрифт:
С этого дня мы сдружились.
Я дожидался Магди после занятий и чуть ли не все свободное время проводил с ней. Интерес, вызванный во мне первым желанием, постепенно переходил в более глубокое и ценное чувство, наполняясь содержанием.
Магди для меня значила гораздо больше, чем остальные знакомые девушки, она научила меня любить. Я грезил ею. Меня влекло ее общество, хотя чувственность в этом влечении едва намечалась. Магди я не мог представить себе своей любовницей, я мечтал о том времени, когда она станет моей женой. И это я высказал ей однажды.
— Магди, — заговорил я во время одной из наших проникнутых задушевностью прогулок. — В этом году я кончаю техникум. Стану, можно сказать, специалистом, И женюсь на тебе!
Она взглянула на меня. Лицо у нее было серьезное. Но глаза смеялись.
— Ты пойдешь за меня?
— Нет, — ответила она, покачав головой.
— Почему? — опешил я.
— Я ведь только в будущем году получу диплом и, кроме того…
— Что кроме того?.. — Сердце у меня сжалось. Я вспомнил, что ее отец — секретарь совета, наверняка член партии, мой же…
— Мои родители не знают тебя.
— И это все?
— Да!
— Больше ничего?
— А что еще может быть? — Она подняла на меня удивленные большие глаза.
Несколько секунд я молча сидел, уставившись себе под ноги.
— Я думал, ты знаешь…
— Вот странный! — сказала она, чуть насупив брови. — Говоришь загадками, что-то скрываешь. Что я должна знать?
Я исповедался перед ней. Рассказал о своей семье. Начал с отца. Отец сидел в тюрьме. Я думал, узнав об этом, Магди отшатнется от меня — в то время очень настороженно относились к анкетным данным.
Магди спокойно выслушала меня. Только лицо ее чуть порозовело.
— Глупенький! — Она отвела у меня со лба непослушный вихор. — Меня дома учили судить о человеке по его делам.
Я прижал ее к груди и осыпал поцелуями. С этой минуты мы считали себя обрученными. Да, это была единственная женщина в моей жизни, по отношению к которой мои намерения были безупречно чисты.
Даже странным кажется мне теперь, что именно Форт-Брагг, находившийся за много тысяч километров от моей родины, и история, приключившаяся со мной там, воскресили во мне самые светлые воспоминания. Нечистое дело вызвало самые что ни на есть чистые чувства.
Мне стало стыдно.
«Скажи на милость, ну стоило ли из-за такой девчонки, как эта Кэрол, губить парня? — донимал я себя. — Ну если бы тут Магди была замешана — тогда еще…»
Угрызения совести сделали свое доброе дело, заставили меня оглянуться на прежнюю жизнь. Дома я, вероятно, иначе обошелся бы с этим хлюстом. Но здесь, где все, буквально все, действуют с позиции силы, я тоже применил силу. Таким образом я находил оправдание своей подлости, считая ее естественной.
В самом деле, предпосылки для нее частично были заложены уже в моем детстве, дома, во дворе, крылатой фразой: «зуб за зуб».
Однако, для того чтобы взяться за истязание человека, нужно было поселиться в этом заманчивом и в то же время отталкивающем мире, где всё, от деловой стороны жизни и до разнузданных развлечений молодежи, подстрекает к слепой жестокости.
Удивительно, как только я пришел к этому заключению, тотчас перестал возмущаться самим собой. Я понял, что просто-напросто перенял взгляды и нравы окружающих меня людей…
Что греха таить, за время моей военно-полицейской службы мне не раз доводилось участвовать в «круговой». Это входило в программу. Приказ есть приказ. Мягкотелый «эм пи» — не «эм пи». Точно так же, как не солдат тот, кто рассуждает, пререкается, упорствует. Ну так вот, нашей задачей было укрощать строптивых, превращая их в послушные детали механизма.
Все мое дальнейшее повествование покажется вам бессмыслицей, если вы с самого начала не уясните, до какой степени пронизаны вооруженные силы США всевозможными органами разведки и контрразведки.
Вооруженные силы США сжимают два гигантских щупальца: Си-Ай-Си — «Каунтер интеллидженс корпс», военная контрразведка, и Си-Ай-Эй — «Сентрал интеллидженс эйдженси», Центральное разведывательное управление.
В непосредственном контакте с Си-Ай-Эй находятся учебный центр особых методов ведения войны и группы войск специального назначения, являющиеся орудиями открытых вмешательств, «партизанских» войн и диверсий. Тесно связано с Си-Ай-Эй и некое хитроумное орудие, именуемое военной разведкой, назначение которой — военный шпионаж.
Но деятельность всей армии неофициально контролируется Си-Ай-Си, в основе действий которой лежат подозрительность и недоверие. Таким образом, Си-Ай-Си как бы управляет машиной при помощи огромной армии доносчиков, имеющихся во всех подразделениях
войск.
В Форт-Брагге служило больше, чем где бы то ни было, венгров. Надо сказать, своей вспыльчивостью и бунтарством они причиняли немало хлопот командованию… Но дело в том, что перебежчики из социалистических стран здесь рассматривались как наиболее удобные кадры войск специального назначения… А Си-Ай-Си зорко следила за малейшим отклонением от установленной мерки благонадежности. По всякому поводу начиналось тщательное расследование и, так как большинство моих соотечественников плохо говорили по-английски, на допросах часто прибегали к помощи переводчиков. В этой-то роли я и столкнулся с офицерами 701-го подразделения Си-Ай-Си мистером Раттером и мистером Робинсоном. И тот и другой на вид казались людьми ничем не примечательными, сам черт не догадался бы, в какой они были неслыханно высокой должности.
Оба офицера несколько чуждались меня. По крайней мере так мне казалось. Тем большим было мое удивление, когда после одного из затянувшихся допросов мистер Раттер, вместо того, чтобы, как обычно, без лишних слов отпустить меня, дружески обратился ко мне:
— Что это вы всегда так спешите?
— В самом деле, может, составите нам компанию? — Мистер Робинсон тут же распахнул дверцы скрытого в стене маленького бара и одну за другой стал разглядывать на свету бутылки.
— Надеюсь, вы пьете виски? Все остальные напитки — просто разновидности лимонада! — И он ободряюще, с хитрецой подмигнул мне.
Я терпеть не мог виски, но не осмелился попросить чего-нибудь другого. Я настолько был польщен их приглашением, что мне казалось величайшей неблагодарностью проявить какое-либо расхождение с ними во вкусах.
— О, виски — это здорово! — произнес я, состроив довольную мину. Впрочем, это у меня легко получилось: ведь я на самом деле был доволен. Я давно уже раздумывал над тем, как бы обмолвиться о своем заветном плане, и вот они сами предоставили мне возможность высказаться.
Мы выпили.