Команда
Шрифт:
— Теперь ты видишь, Фитчет, что я не шутил. Ответ был именно такой, какого он и ожидал:
— Заткнись, мерзавец.
Джарвис сидел в комнате для допросов, мысленно чертыхаясь, пока Вильямс водил Фитчета в уборную. Все же несколько преждевременно было раскрывать Терри Портера. Хотя, определенно, это возымело эффект и сломало Фитчета. Но теперь Портер был вне игры. На столе лежал конверт и рядом с ним — поднос с чаем, но свой стакан он уже выпил. Он уже подумывал приняться за чай Вильямса, когда Вильямс с Фитчетом вернулись. Фитчет сел, все так же вызывающе стукнув стулом, и отхлебнул из предложенного Джарвисом пластмассового стаканчика.
— Ну, Гарри, теперь ты посвящен во все. Сам понимаешь, что тебя ожидает в случае отказа. Этот человек даст на тебя в суде любые показания.
Он вытащил из конверта пачку фотографий и стал бросать через стол:
— Этого
Он стал метать фото одно за другим, с ловкостью крупье, так что они ложились прямо в локоть Фитчету. Очевидно, делал он это много раз, и сказывалась сноровка.
— …Стивен Браун, Гарет Миллер, Келвин Тэтчел, больше известный как «Насос»…
Джарвис приостановился и затем спросил после некоторой паузы:
— Мне продолжать, Гарри? Показывать остальные пятнадцать снимков?
Фитчет разглядывал их. Его друзья, напарники, которых он знал и кому верил как самому себе, лежали перед ним. Их жизни были разложены на столе. Теперь все кончено. Нет больше «Селектора». Единственное, что ему теперь оставалось, — это спасать свою шкуру. Вздохнув, он поднял глаза, и в его взоре отразилось все.
— Ладно, я готов.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
ГЛАВА 12
Воскресенье, 24 октября, 06.10
Спальня утопала в сумерках, освещаемая лить уличным фонарем сквозь плотно задернутые шторы. Фитчет лежал на кровати, глядя в потолок, и события прошедшего дня вставали перед ним, точно призраки. Часа три назад он попробовал заснуть — но это были сплошные кошмары. Впрочем, кошмары — это еще слабо сказано. Кошмар исчезает вместе с пробуждением. Он дотянулся до пачки сигарет на ночном столике и вставил сигарету в угол рта. Внезапно пронзила мысль, что за ним, может быть, сейчас ведется наблюдение. Почему бы и нет? Ведь телефон прослушивается, кто знает, не расставили ли они заодно и камеры ночного видения по всему дому. Вот уже две недели его не оставляло чувство, что за ним следят из всех углов. А с пятницы и вовсе мир вокруг как будто встал вверх тормашками. После того как этот сукин сын Джарвис провел свой «инструктаж», или дебрифинг. Ишь, название какое, суки, придумали: «дебрифинг»! И все, что он обещал, это что они станут присматривать за каждым его шагом, не спуская глаз, и что никто не узнает, что он на них работает. И еще дал слово, что сделает для него все, что может, ну прямо вывернется наизнанку, когда они провернут эту свою «операцию». Лжет, подонок. Слово легавого недорого стоит. Заложив руки за голову, он перекатил сигарету в другой угол рта, а потом обратно. Какой у него выбор? Они держали его за яйца и знали это так же хорошо, как и он. И ему придется идти у них на поводу, потому что никуда не денешься, они — его последняя надежда. Сейчас ему нужна любая помощь, реальная или воображаемая. Он оглядел комнату: интересно, если они наблюдают, то где спрятали свои камеры? Он потряс головой: надо же, какая дурь лезет.
— Ты становишься параноиком, братец, — пробормотал он.
Но что за пятница была… Какая пятница! К тому времени, как копперы закончили с ним в четверг, было слишком поздно добираться домой, так что он заночевал в камере. Зато ему оставили дверь открытой и дали все необходимое, чтобы сходить в душ и побриться. И рано утром он бросился на первый же поезд до Брама. На Нью-стрит он впервые испытал облегчение: ему стало лучше, но то же давящее чувство вернулось, как только ему наперерез вырулило какое-то такси, и стало еще хуже, когда он очутился дома. Словно на него обрушилась с неба тонна… чего? Вины? Или это было просто беспокойство, волнение перед предстоящим делом? Он до сих пор не мог определить, что же это.
Сев в постели, он посмотрел на часы: еще только 6.18, вставать слишком рано. Он откинулся на подушку и прикурил сигарету, которую катал безостановочно во рту. Пустил идеально округлое кольцо дыма в темный угол спальни.
Вина или беспокойство, как только он пришел в себя, овладели им и давили невыносимо. Он обзвонил ребят и рассказал им в точности, что велел Джарвис: что был арестован в связи с дракой на Камден-хай-стрит и отпущен под залог в ожидании дальнейших допросов. Копперы прослушивали телефон, поэтому больше всего не хотелось звонить Алексу. Сколько он ни придумывал, что сказать ему, ничего не получалось. Но когда в шесть вечера зазвенел дверной
Так друг повернулся неожиданной своей стороной, которой он в нем не видел и не ожидал увидеть. Если бы он не знал Алекса, то мог бы подумать, что его обработали в полиции. Может, так оно и было: откуда ему знать? Затянувшись последний раз, он прикурил от окурка новую сигарету. Они вышли из паба все теми же друзьями, но Фитчету было уже понятно, что друга он потерял. Ведь, честно говоря, кроме футбола их мало что связывало…
Он снова набрал дыма и выпустил еще одно совершенной формы, идеально округлое кольцо. Бедолага Алекс, он надеялся, что копперы отстанут от него. Сказать по правде, он и не был бойцом, зато у него варила башка. Это был человек, умевший свести одно к другому — и вовремя смыться, чтобы не оттяпали умную башку. Такие парни необходимы в хорошей команде, а у них была неплохая команда. Не то слово. Отличная. Лучшая. Они еще ни от кого не получали. Ни от кого не бегали. Даже от портсмутских, когда его забили, а Ник…
Вот скотина, этот Ник, или Портер, или как его там еще. Затянувшись, он открыл рот, наблюдая, как медленно выползает оттуда белый дым. В тысячный раз вспоминая, как они обосрались — он не мог себе этого простить. Позволить гадюке-коппе-ру вползти в команду. Если вспомнить, ничего удивительного, что так произошло. Этого следовало ожидать. Фитчет ни разу не видел его в реальной, настоящей схватке, все только бегал да кричал. Хорошая тактика, но, в общем, полная задница. И все же они запали на это после того, что случилось в Портсмуте. Ему удалось войти в доверие.
А теперь… Длинный столбик пепла медленно загибался вниз, пока не рухнул ему на грудь. Посмотрев на пепел, он сдул его на простыни.
— Нет, ну что за козел, — вырвалось у него.
И вот теперь ему предстоит ехать в Италию, с легавым на загривке. Смешно до чертиков. Даже забавно. Затушив сигарету, он бросил взгляд на часы, после чего откинулся и распластался на кровати. Шесть двадцать две.
Боже, сегодня днем уже отправляться в Италию. Звонок, которого он так страшился, раздался в пятницу вечером. Эванс сказал ему прихватить с собой в дорогу напарника, который будет менять его за баранкой, и назначил встречу на Дуврском вокзале в воскресенье, в два часа дня. То есть сегодня. Разговор был коротким, можно сказать, односторонним. Все, что надо было Фитчету и его сменщику — это на неделю белья, паспорта и водительские права. Об остальном не заботиться. Затем, ограничившись несколькими незначащими фразами — так что даже показалось, что он его прощупывает, — Эванс повесил трубку. Фитчет перезвонил Джарвису, рассказал новости, после чего вышел из дому и безуспешно попытался напиться. И вот время неуклонно приближалось. Его поезд покидает Нью-стрит в 09.03, и Ник Портер встретит его в Юстоне. Затем они проедут часть пути к Дувру так, чтобы копперы могли их проводить и заодно в очередной раз «проинструктировать». Дальше все зависело от того, как поведет себя Эванс. Утешало лишь то, что через несколько дней все это кончится. Он снова оглядел спальню, будто ожидая, что откуда-нибудь блеснет глазок камеры слежения, и задумался о том, когда он увидит эту спальню снова.
Только пробило восемь, а он уже выходил с юстонской станции, направляясь к Стефенсон-вей, где встречался с полицией. Даже в воскресное утро в Юстоне кипела жизнь, а он не хотел напороться на кого-то из знакомых. Он пересек пешеходную «зебру» не оглядываясь и не поднимая глаз, погруженный в мысли о предстоящем путешествии. Веселая поездочка. Он уже был готов развернуться и сказать копперам, что больше не собирается потакать им (а может, просто пуститься в бега?), но в конце концов отбросил обе идеи как беспочвенные. Ведь, в самом деле, выбора у него уже не оставалось. Он еле выдержал несколько коротких ночей в замкнутом пространстве и сделает все, чтобы не попасть туда больше, любой ценой. Так долго, как это только возможно. И даже если помощь копам — это лишь отсрочка от камеры, он был готов и на это.