Командир подлодки. Стальные волки вермахта
Шрифт:
– Доложите о повреждениях в центральный пост!
С постов пришли ответы:
– На корме три лампы разбиты.
– На носу два манометра испорчены, разбито несколько ламп.
– Радиорубка. Свет перегорел, использую аварийный.
Потом послышался звук, как будто морской лев выдул воздух, и голос с центрального поста:
– Черт побери, мы выбрались!
Мы выбирались. Шум следующей серии бомб оказался далеко за нами. Вдруг впереди послышался звук детонации, будто сталь разламывали на части. Мы медленно подняли перископ. Была темная ночь. На темном небе поднимался огромный купол огня длиной тысячу пятьсот и высотой триста футов. Танкер горел, рассыпая горящие части по морю. Мысль о людях
Глава 10 В ЛОВУШКЕ
Мы получили приказ препятствовать высадке английских войск и несколько дней крейсировали около Нарвика. Апрельским днем мы вошли в фиорд. День был ясный, солнце сияло на бледно-голубом небе, снежные вершины блестели. Мы осторожно продвигались по фиорду. По обе стороны отвесные стены скал в несколько сотен футов высотой почти вертикально спускались в море. Перед нами лежал узкий фарватер, темный и спокойный. Это было очень неудобно, потому что в любой момент могли появиться вражеские самолеты, а в такой прозрачной воде мы будем видны и на большой глубине. Любая расщелина в скале могла скрывать врага, готового наброситься и уничтожить нас, как и мы готовы уничтожить его. Каждый дом и каждая улица таили опасность, поскольку в это время позиция Норвегии еще не определилась. Мы стояли на мостике и внимательно осматривали в бинокли небо, море и землю. Увидев маленькое поселение из крошечных коричневых хижин, лепившихся на склоне холма, мы ушли на перископную глубину. Когда мы снова поднялись, была ночь, светлая летняя ночь в Норвегии, когда цвета исчезают, но контуры остаются четкими. Лодка медленно огибала мыс. Перед нами, едва ли не в двухстах метрах, стоял на якоре военный корабль, четко вырисовывающийся на белом снегу холмов. Это был английский крейсер 7–8 тысяч тонн водоизмещением. Я сразу приготовился к атаке. Мы уже заканчивали патрулирование, и в носовом аппарате оставалась только одна торпеда. Только один выстрел, и просто необходимо попасть.
– Приготовиться… Приготовиться к выстрелу. Огонь!
Вся лодка вибрировала от отдачи, когда мы разворачивались. Мы должны были поворачивать медленно и осторожно, потому что при большой скорости волна и шум двигателей выдадут нашу позицию, настолько близко мы находимся к противнику. Погрузиться так близко от берега было невозможно. Наша лодка поворачивала, а мы наблюдали путь торпеды. «Проклятье! Промахнулись!» Торпеда сбилась с курса и свернула к скалистому утесу перед кораблем. Внезапно под килем послышался царапающий звук, и мы прочно застряли прямо под пушками врага. В тот же момент торпеда ударила в скалу.
Раздался сильный взрыв, столб воды поднялся по стене утеса. На долю секунды я подумал, что все потеряно. Если мы хотим уйти, надо поторопиться.
– Оба двигателя полный назад! – проревел я.
Двигатели пришли в движение, полетели искры, густая пена забурлила за кормой, но лодка не шевелилась. Я посмотрел на крейсер. Ничего не было видно. Он стоял темный и молчаливый, как спящее чудовище. Я схватил первого офицера:
– Иди разбуди свободных от вахты. Прикажи им бегать по кораблю и раскачивать его.
Второму офицеру я приказал уничтожить все документы и установить взрывные устройства так, чтобы взорвать лодку, если мы попадем в руки врага. Он скрылся в люке. Я снова посмотрел на крейсер. Неправдоподобно, но он не подавал признаков жизни. Я подумал, что мне хотелось бы уметь так спать, когда я буду на пенсии.
– Выпустить воду из торпедных аппаратов и продуть баки, – приказал я.
Это существенно облегчит корабль. Началась лихорадочная деятельность. Люди толпой бежали наверх, спотыкаясь в спешке, потом бежали вниз. Короткий свисток – и топот многих ног. Команда бежала на левый борт. Снова свисток, едва
Сигнальщик левого борта подошел ко мне и прошептал:
– Там что-то движется.
– Где?
Он указал в ночь. В фиорде, перед нашим заливом, к нам медленно и беззвучно двигалось судно, еле видимое, серое в серой ночи. Потом появились огни, нам посылали сигналы Морзе и давали опознавательные сигналы.
– Отвечать? – спросил сигнальщик, понизив голос, хотя шум двигателя заглушал любые слова.
Теперь у нас было два врага: за спиной крейсер, а впереди другой вражеский корабль. Хансель держал сигнальный фонарь наготове.
– Нет, – сказал я быстро. – Пусть думают, что мы контрабандисты.
Корабль еще поморгал морзянкой, но мы не отвечали, и он прекратил сигналы. Хансель повернулся ко мне:
– Командир, там старый рыбацкий катер.
Он резко замолчал, но в этот напряженный момент наши души были настроены так, что я понял его без дальнейших слов. Я подумал, что, если все пойдет плохо, мы сможем уйти в Нарвик на нем, и приказал:
– Принесите пулеметы, гранаты и взрывчатку.
Крейсер все еще спал. Наблюдатель с левого борта доложил:
– Командир, это траулер.
Я присмотрелся. Он прав. Вооруженный траулер заходил отдохнуть у входа в наш залив. Мы оказались в ловушке, беспомощные, без торпед. Неподвижная мишень для двух противников, каждый из которых был сильнее нас. Штурман произнес:
– Лодка движется назад.
И мы услышали хрустящий звук. Лодка пошла назад, качнулась на левый борт и встала на ровный киль.
– Слава богу! Мы свободны! Все, кроме вахты на мостике, вниз! Приготовиться к погружению.
Мы медленно двигались к траулеру, загораживавшему нам дорогу. В тысяче ярдов от него мы погрузились и прошли под ним. К тому времени, как нас заметили, мы уже вышли из фиорда. За нами загремели сердитые взрывы глубинных бомб. Когда я пришел в центральный пост, кто-то сказал:
– Прошли на волосок…
Глава 11 66 ТЫСЯЧ ТОНН
Было два часа ночи. Я лежал у себя в полусне, не дающем отдыха. Из радиорубки напротив доносилось попискивание морзянки, отделенное от меня только байковой занавеской. Это большое неудобство на борту.
Штейнхаген доложил:
– Командир, радиосигнал всем подлодкам. Немецкий самолет сбит в Северном море. Указаны координаты.
Я вскочил, схватил фуражку и бросился в центральный пост. Бросив взгляд на карту, я увидел, что указанное место лежит близко к нашему курсу. Я поднялся в рубку. Вахта на мостике стояла, укутавшись в теплую одежду. Мороз был сухой и пронзительный. Дав приказание вахте «искать сбитый самолет», я вернулся в центральный пост, указал новый курс и велел разбудить меня в семь часов, если не случится ничего неожиданного.
Ровно в семь меня разбудил Рот, включивший свет над моей головой. Когда я поднялся на мостик, ранний утренний туман полосами расходился по воде. Самолета не видели, и ничего не произошло во время моего сна. Нам не везло, мы уже прошли указанное место, где в море болтался беспомощный экипаж самолета. Погруженный в свои мысли, я спустился в кают-компанию. Там уже завтракал Барендорф. Мы сидели друг против друга, он что-то говорил, но я едва слушал его, потому что мысли были заняты беспомощными летчиками. Мы должны добраться до них так или иначе. Вдруг меня озарило. Я бросился в центральный пост и приказал: