Командировка в ад
Шрифт:
— Мне осталось немного, сам видишь, — Диррг произнес это равнодушно. — Скоро… Может быть через неделю или две я не смогу сам ничего искать. Просто свалюсь в койку. Тогда меня уволят, отправят домой, но поиски нужно продолжать… без Сияющего Обруча мне не выздороветь.
— Но… но… — я хотел сказать, что в одиночку не справлюсь, но посмотрел на сержанта, и проглотил те слова, что просились на язык.
— Смотри, тот сканер, который ты видел, — он продолжил говорить так, словно я вовсе не открывал рта — Если что, то его можно будет найти в техническом колодце рядом
Рабочие палубы занимали центр корабля, и к ним примыкали все бортовые батареи. Именно там находились склады горючего для линкора, самолетов и танков, там хранились запасы жратвы на всю ту прорву народа, что населяла огромный летающий остров под названием «Гнев Гегемонии».
И там я бывал очень редко, в основном — в портальной зоне.
— Ну хорошо, найду я этот Обруч, — сказал я. — Как передам тебе?
— Найдешь сержанта Йутельда. Он юри-юри, тоже техник, живет рядом со мной… Йутельд знает, как передать мне весточку… Если не я, то старший сын сюда явится, отдашь ему ту ерундень, если не поздно будет, конечно.
— Да ты чего, совсем с ума сошел?! — я схватил Диррга за плечи, встряхнул как следует, и с ужасом понял, что сержант хоть и не потерял в объемах, словно усох, стал легким, почти невесомым. — Мы еще с тобой на твоей планете так напьемся, что все от зависти передохнут! Отставить сопли!
Он улыбнулся и сказал:
— А сейчас если можешь — поехали со мной… Поищем вместе, пока еще не поздно. Пока особых боев нет, сам Гегемон велел.
Я поскреб в затылке.
— Я бы с радостью, чтоб я сдох… Только надо с центурионом договориться. Подожди.
Все равно я собирался заглянуть к Гаге, вот только теперь вместо одного вопроса у меня будет два.
Центурион встретил меня удивленным взглядом.
— Что тебе? — проскрипел он, поднимаясь с раскладной койки, на круглом лице блеснули желтые глаза, под майкой обозначилась выпуклость живота, не такого, как у Диррга, но все равно основательного.
— Разрешите обратиться? — начал я, понимая, что этот засранец может послать меня за малейшее отступление от устава.
— Ну давай, — Гага и не пытался скрыть недовольства.
Сказать, почему мне на самом деле нужно на линкор, я не мог, а на то, чтобы сочинить убедительную ложь, у меня было ровно три минуты, пока я лавировал между палатками и собирался с духом перед обиталищем командира.
— По семейным обстоятельствам мне нужна срочная связь с домом, — выпалил я. — Состояние здоровья матери вызывает серьезные опасения, и необходим коммуникационный компонент с сыном, то есть мной, для поддержания в ней уровня морально-нравственной стойкости.
Каждой центурии связь с домом предоставляли раз в месяц, но для огромного корабля это значило, что тиззгха со своим живым телефоном появлялись на «Гневе Гегемонии»ежедневно, только в разных подразделениях. И я знал,
А еще я надеялся, что Гага, любитель выспренных речей и корявых казенныхфраз, лучше поймет меня, если обратиться к нему на знакомом языке.
— Чего? — он вытаращился на меня, точно сова на заговорившую с ним мышь.
— Мама болеет. Если не поговорить, то совсем падет духом, — пояснил я уже по-человечески. — Боев сейчас вроде нет, конвой пойдет через час, завтра к вечеру я вернусь… Отпустите в увольнительную.
Центурион засопел, обеими руками взлохматил зеленую шевелюру, картофелеобразный нос его сморщился.
— То есть ты на линкор хочешь? Завтра к вечеру вернуться? — уточнил он.
— Так точно.
— А кто будет оружие ремонтировать? Обогреватели наконец привезли. Сломанные.
Неповоротливая армейская машина сработала как обычно — нагреватели для палаток, которые были так нужны нам в прошлый раз, привезли сейчас, когда в этом уголке Бриа наступило лето. И они оказались нерабочими — все до одного, а судя по виду, провалялись на каком-то забытом складе лет десять.
— Но я…
— Поговори у меня! — рявкнул Гага. — В тот момент, когда великая Гегемония напрягает все силы, чтобы одолеть упрямых варваров, ты забываешь о своем долге ради семейных дел? Позорная небрежность!
Центурион вскочил на любимого конька, и понесся во весь опор без руля и без ветрил. «Твою мать» — подумал я, и решил, что про Етайхо можно и не спрашивать, в таком настроенииотец-командир пошлет меня на Биради, самую отсталую и дикую провинцию «великой Гегемонии».
Мне только и оставалось пучить глаза, делая вид, что я восторженно внимаю.
— …победоносную наступательную операцию! — такими словами Гага закончил пятиминутную речь, в которой смысла было меньше, чем влаги — в песке посреди Сахары. — Осознал, десятник Егорандреев?
— Так точно, — мрачно отозвался я.
— Свободен.
Центурион улегся обратно на койку, а я вышел под дождь.
Придется сказать Дирргу, что меня не отпустили, что я ничем не смогу ему помочь прямо сейчас, но что все будет в порядке, он обязательно выздоровеет и придет в себя, и мы отыщем этот проклятый Обруч вместе. Ненавижу утешать, да и не особенно умею это делать, жилетка из меня так себе, но что еще мне осталось?
Я про себя выругался в адрес Гаги, и поспешил туда, где ждал сержант.
— Подъем! В ружье! — злобный голос ворвался в мое сознание вместе с верещанием классификатора.
Я с трудом поднял тяжелую голову и обнаружил, что снаружи царит ночь, населенная лучами фонариков и мечущимися бойцами.
— Подъем! — гаркнул уже я сам еще до того, как осознал, что происходит. — Принято!
Вторая фраза относилась уже к поднявшему меня центуриону.
Три минуты понадобилось моим подопечным, чтобы снарядиться и выбраться из палатки. Последним оказался Везиг, и я отвесил ему профилактического подзатыльника по шлему.