Командировка в ад
Шрифт:
— Хорошо. Бедненький, — Пира бросила на меня сочувственный взгляд и исчезла.
А я от радости покрылся холодным потом — я понял ее, понял!
— Все заработало, — сказал я, со страхом думая, что в какой-то момент, может быть даже в следующий раз переводчик может и не включиться обратно, а отремонтировать его, забраться в собственную голову, я не смогу, какой бы я ни был Оружейник.
— Уфф… — Макс снял шлем, обжив редкие черные волосы, слипшиеся от пота. — Пронесло! А то бы еще пять минут, и меня бы пронесло,
— Доложить обстановку! — прохрипел мне в уши Гага, и я нетерпеливо отмахнулся.
Но ответить центуриону я не успел, стрельба началась сразу со всех сторон, и очень плотная. Нарастающий свист известил, что по нам открыли стрельбу из минометов, громыхнул один разрыв, второй.
Я прижался к земле и завертел головой, пытаясь понять, откуда по нам лупят.
— Отходим! Отходим! — Гага буквально визжал. — Немедленно отх…
Голосцентуриона оборвался, сменился неприятным бульканием, ну а то заглушил треск помех.
Из ложбинки, где мы оказались, под таким огнем я бы не вылез и за большие деньги. Рявкнул на своих, чтобы держали головы пониже — немного подождем, а там посмотрим, что делать.
Минут через пять стрельба начала стихать, мины перестали лететь, остались только одиночные — точно последние капли после ливня. Связь не восстановилась, на новую попытку переговорить хоть с кем-то наушники отозвались новым взрывом статики, и я решил, что самое время отходить.
— Давай за мной, — велел я, и первым выбрался из ложбинки, пополз к тропе, по которой мы сюда пришли.
Оглянулся, чтобы проверить, как выполняется приказ, и с радостью увидел, что все живы, даже раненых пока нет. Одолел полосу похожих на папоротники растений и буквально уткнулся носом в ботинки центуриона.
Гага лежал на спине, раскинув руки, и таращился в облачное утреннее небо. Валявшийся в стороне автомат выглядел так, словно из него сегодня не стреляли, а из переносицы нашего командира торчал аккуратный маленький осколок, от которого по носу текла тоненькая-тоненькая струйка крови.
Прячься в тылу не прячься, а твоя пуля — ну или осколок — тебя все равно найдет.
— Дело швах, — пробормотал я, соображая, кто теперь старший в нашей центурии: согласно уставу командование должен принять десятник с самым большим опытом, то есть с высшим классом, и это, насколько я помнил, был Дарсег, немногословный вилидаро в возрасте, обладатель двенадцатого класса, если я ничего не путаю.
Вот только где он?
— Кто меня слышит? Отзовитесь! Это Егор! — позвал я, но если кто и принял мой сигнал и ответил, я этого не услышал: пощелкивание, треск, то ли причуды атмосферы, то ли глушилки бриан.
— Что делать будем? — спросил подползший ко мне Дю-Жхе.
Они все смотрели на меня с надеждой и ожиданием, даже суровый ферини, и я с дрожью вдруг осознал, что внутри я могу сколько угодно сомневаться и колебаться, не верить в то,
— Отходить, — сказал я. — Я впереди, ты последним. Тут недалеко должно быть… Километров десять? Не так далеко мы ушли.
И тут до меня дошло, что с той стороны, где остался лагерь, доносится канонада. Похоже, там тоже вспыхнул бой, и это значит, что мы влезли не в мелкую стычку, а в полноценную масштабную операцию, только начала ее, похоже, не «великая Гегемония», а «примитивные дикари».
Дю-Жхе внезапно напрягся, серо-желтое лицо его отвердело, глаза расширились.
— Кто двинется — умрет! — прозвучал суровый голос над нашими головами, и вокруг оказалось очень много бриан: в своих традиционных безрукавках и мешковатых штанах, с длинными черно-красными волосами, совсем не похожих на воинов, но с автоматами и ружьями в руках.
Я не успел и вякнуть, как нас пинками подняли на ноги, и лишили всего, похожего на оружие. Выстроили в линию, и жесткий тычок в плечо стал сигналом к тому, что нужно двигаться.
Мы побежали по лесу, минуя трупы тех, ктопогиб во время утренней схватки. Победившие сегодня аборигены, судя по всему, собрались оставить их тут, превратить в корм для падальщиков.
А потом мы очутились на обочине дороги, и я обнаружил, что там топчется примернополсотни бойцов — все, что осталось от нашей центурии. Увидел лицо Равуды — снова уцелел, скотина, и завертел головой, отыскивая Дарсега — в плену мы или нет, мы солдаты, и у нас должен быть командир.
Но вилидаро не было, и тревога пощекотала мне внутренности.
Если он погиб, то десятник с самым высоким классом… у Фагельмы десятый, у Грата — вон он стоит, переминается с ноги на ногу — тоже десятый… у Иррады — восьмой, меньше даже чем у меня… Остается Равуда, у которого одиннадцатый… о нет, что, опять?
Один раз он уже был у меня командиром, и выжил я тогда лишь чудом.
Глава 14
Внутри длинного фургона, куда загнали остатки нашей центурии, не было даже сидений. Голый металлический пол, такие же стены, невыносимая духота, запахи пота,мочи и грязной одежды, а для вентиляции — два крошечных окошка, забранных решетками.
Когда за спиной защелкнулась металлическая дверь, я ощутил себя в тюрьме.
— Ну чтоо, похоже я тут глааавный, о да, да… — протянул Равуда, и за спиной его встали Молчун и здоровенный бюдрака по имени Абанго. — Кто-то хочет мнее возразить? Давайте. Сейчааас…
Фагельма и остальные десятники отвели глаза… Нет, ну нет же!
— Тогдаа я начну с того, что ликвидирую предателя, — красные глаза кайтерита отыскали в толпе меня. — Мне ли не знать, ктоо продал нас бриан, кто навел их нас, из-за кого мы оказались в плену?