Командировка в ад
Шрифт:
— Через час обещали доставить, — сообщил центурион, когда я отыскал его под огромным, что секвойя, деревом. — Так что мы обрушимся на врага и сокрушим его стальным кулаком храбрости и верности Гегемону! Мерзкие бриан рассеются, точно дым под ветром!
«Услышь они твои слова, — подумал я, — они бы точно рассеялись — от смеха».
Я отдал честь и двинулся обратно, поглядывая по сторонам — Равуда ведь не отказался от мысли убить меня, и он-то не постесняется стрелять в своего, а кроме того, у него есть шестерки, которых можно пустить в дело. Но удивительно, что Юнессу я все
— Да что ты… — начал я, но меня тут же заткнули поцелуем, а затем потащили в кусты. — Куда ты? А если атака?
— Я должна… побыть… наедине… с будущим… мужем… мужем… — услышав такое, я вздрогнул.
Юнесса говорила неестественно медленно,двигалась плавно, точно преодолевая сопротивление загустевшего воздуха, глаза моргали вразнобой. Судя по всему, она была под сильнейшим действием расслабона — не одна таблетка, не две, а минимум три, проглоченные одна за другой.
— Да стой ты! — попытался я остановить ее, но девушка просто свалила меня в траву.
Тут уж она задвигалась быстрее, и через минуту я оказался раздет, так сказать, посередине: бронезащита раскрыта, майка задрана вверх, а штаны и трусы спущены до колен.
— Тебе будет хорошо, ага, — пообещала Юнесса.
И какой бы мужчина в такой ситуации стал ее останавливать? Так что я сдался.
Я ощутил прикосновение ее губ в паху, второе, более решительное: медленные, ласкающие, но настойчивые движения. Напряжение возникло там, где и должно было возникнуть, я погрузился в теплое, мягкое и влажное, отдался в руки копящемуся наслаждению.
Юнесса приостановилась, и я нетерпеливо застонал: нет, продолжай, продолжай!
— Я знаа, что тебе будет хоофо, — невнятно произнесла она, и я ощутил вибрацию ее слов тем органом, который для этого совсем не предназначен.
Подняв голову, я увидел ее кудрявую макушку с торчащими из шевелюры рожками над мои животом. Аккуратно погладил один из них, ощутил, как тот напрягся под моими пальцами, и сжал его сильнее.
Юнесса вышла из минутного ступора, снова задвигалась, ее язык почти заплясал. Дыхание мое прервалось, напряжение достигло пика, а в следующий момент я словно взорвался, ощутил себя космодромом, с которого стартует ракета, землей, из которой извергается гейзер.
Девушка застонала, дернулась, в следующий момент легла лицом на мой живот, глядя на меня снизу вверх: огромные синие глазищи, в данный момент затянутые пленкой дурмана. И тут мне стало стыдно — что я за животное такое, ради совокупления готов забыть все на свете, и семью, и долг!
— Ты… будешь… моим… мужем… я… тебя… на… пальце… вертела… вертела… — выдавила Юнесса, с трудом ворочая языком.
Что у пьяного на языке, то у трезвого на уме, и это что, у нее всерьез такие планы? Или она бредит? В любом случае никаким ее мужем мне никогда не бывать, начнем с того, что я уже женат, и счастливо.
— Давай, пойдем, — сказал я, усаживаясь. — А то нападут бриан — что тогда?
Юнесса тоже села, в обращенном на меня ее взгляде причудливо мешались вожделение, ненависть и отвращение.
День определенно задался
Во-первых, стало ясно, что вчера вечером, хоть и в темноте и под дождем, мы разбили лагерь в удачном месте — внутри палатки ни пятен плесени, ни гусениц, вообще никаких тварей. Во-вторых, после утреннего построения я нашел время, чтобы раскидать очередные три с половиной тысячи опыта: подогнал все командные навыки до тысячи четырехсот, прокачал выносливость и знание оружия, на последнем у меня было теперь восемь тысяч.
К обеду прибыл большой конвой от «Гнева Гегемонии», и мне привезли то, что я смог заказать только с девятым классом.
— Это что вапще? — спросил Макс, когда двое бойцов сгрузили перед нашей палаткой «сундук» на ножках.
— Эта ботва называется универсальный походный станок, — я поднял крышку.
Мануал прочитал только одним глазом, но уже понял, до чего это крутая штука. Точить, сверлить, фрезеровать, и все без внешних источников энергии, аккумулятора хватает на двести часов беспрерывной работы на максимальной мощности… панель управления, зажимы, манипуляторы, а если выдвинуть ящички, то там будут сверла, фрезы, резцы.
Понятно, что в рюкзак эту штуку не сунешь, но у нас есть общий груз центурии, который возят на транспортерах. И даже Гага поймет, насколько полезен такой станок, особенно с учетом того, что я умею ей пользоваться — можно ремонтировать в полевых условиях что угодно, изготавливать запасные детали.
— Однажды Первый Охотник отправился в Предвечный Лес, и встретил там нечто похожее на большой обсидиановый нож, который расхаживал на кривых человеческих ногах, — начал Дю-Жхе, у которого была легенда на абсолютно любой случай. — «Ты кто?» — спросил Охотник, и странное существо ответило пищащим голосом «Я — Прыгающее Лезвие. Возьмешь ли ты меня к себе? У меня нет глаз, и я не вижу, что нужно резать… но ведь ты мне скажешь?».
Вокруг ферини, когда он начал рассказывать, тут же собралась толпа.
— Егор, — рядом со мной объявилась Пира, аккуратно взяла меня за локоть, прижалась грудью к плечу.
— Извини, срочное дело, — сказал я. — Нужно поставить в известность центуриона. Насчет этого…
И я указал на станок.
Я даже не соврал… почти, разве что насчет срочности преувеличил.
Я закрыл крышку, закинул станок себе за спину, точно рюкзак, благо у него были для этого ремни, и весил он килограмм десять-двенадцать. И зашагал в ту сторону, где разбил индивидуальную палатку наш светоч, великий оратор и военный гений, солнцеликий Гага. Заодно узнаю, что там насчет перевода Етайхо к другому десятнику — дело простое, чего с ним тянуть.
Но на полпути у меня защекотало в ушах, и я понял, что не слышу даже звука собственных шагов.
— Что за… — я осекся, поскольку понял.
— Егор? — голос Юли звучал тревожно и даже раздраженно, и это выглядело необычно — чтобы вывести ее из себя, нужно что-то из ряда вон выходящее.
Что-то с Сашкой.
— Привет, — ответил я, спуская станок с плеч. — Все в порядке?
— У нас — да, — ответила жена. — Мама твоя здорова, Сашка тоже более-менее ничего… Только вот… — она замялась.