Комбатант
Шрифт:
Что? Обычная прихожая, ковер, пустая вешалка для шляп, картинка с парусником на стене, изящные газовые рожки по стенам… но если освещение в квартире газовое, что делает этот черный провод, бегущий вдоль стены на высоте примерно аршина — нарочитый, словно бы неуместный, ничуть не похожий на обычную электропроводку?
Выбиваясь из диспозиции, Бестужев сделал шаг влево, заглянул в пространство меж торцом двери и стеной. И его словно электрическим разрядом дернуло.
Провод заканчивался железным прямоугольником размером с папиросу — примерно такой же длины, но раза в два пошире. Эта железяка была присобачена к обитой веселенькими обоями стене — небрежно, на двух здоровенных винтах, обои вокруг подраны, висят
Чихать в таких случаях на то, что будешь выглядеть смешным! Жизнь дороже конфуза! Ничего еще толком не соображая, но привыкши верить этому не раз испытанному звериному предчувствию, Бестужев заорал что есть мочи:
— Назад! Все назад! Вон отсюда!
Агент в коричневом пиджаке уже схватился за ручку внутренней двери и тянул ее на себя… Не раздумывая, Бестужев ринулся вперед, ухватил за ворот Ламорисьера и Ксавье, вопя те же самые слова, кинулся назад в прихожую. Непонятно, откуда и силушка взялась — волочить двух взрослых, отнюдь не корпулентных мужиков, словно масленичные соломенные чучелки… впрочем, они, ошарашенные, не сопротивлялись…
Сшибив, вытолкнув на лестницу двух других агентов, с азартно-отрешенными лицами ринувшихся было в квартиру, Бестужев бомбой вылетел на лестницу, он орал, не переставая, все те же нехитрые слова:
— Всем прочь!!!
Одновременно с тугим грохотом его шандарахнула в спину словно бы невидимая исполинская рука — и он вместе с бригадиром, Ксавье, с теми двумя агентами, сбившись в некий неописуемый клубок, полетел вперед помимо собственного желания, горячий ветер, пахнущий пронзительно кислой гарью, швырнул людей на дверь противоположной квартиры, грохот залепил уши, показалось, сорвал с затылка кожу с волосами, оглушил напрочь, они даже боли не почувствовали, прямо-таки спрессованные взрывом в единое целое, только дыхание из груди вышибло да соображение пропало на краткое время…
…Слежку за собой Бестужев обнаружил, едва вышел из дома, где располагалась устроенная трудами Гартунга гарсоньерка. Ну, не в первый же миг, однако, стоило пройти два десятка шагов, как сознание, натренированное подобными ситуациями, отметило хвост… И тут же стало ясно, что никакой ошибки быть не может, не говоря уж о мании преследования…
Вели его двое — средних лет, одетые неброско, определенно хваткие. Их неплохую выучку Бестужев отметил, отшагавши пару кварталов. Разумеется, он ничем не показал, что заметил нежданных прилипал, — и мысленно похвалил себя за то, что из мелочной предосторожности отправился на встречу с де Шамфором, имея в запасе часа полтора лишнего времени. Не то чтобы он этого и ждал, просто решил быть готовым к любым случайностям, к любому обороту дела…
Он даже не пытался с ними играть — поскольку почти не знал Парижа, зато эти двое, надо полагать, город изучили превосходно. Он просто-напросто неспешно фланировал по улице с видом праздного гуляки, отправившегося полюбоваться красотами города, — изучая преследователей.
Чем дальше, тем больше убеждался, что столкнулся с профессионалами. Порой они делали «челнок» — один оставался сзади, а второй обгонял и двигался шагов на двадцать впереди Бестужева, иногда по другой стороне улицы (причем несколько раз они менялись местами. Порой один из них исчезал из поля зрения совершенно, а потом оказывалось, что он, стервец, все это время двигался по параллельной улице, справа или слева. Порой… Одним словом, в дело был пущен весь набор хитрых ухваток филеров высокой квалификации, для которых не нашел бы и слова порицания сам Медников…
Бестужев даже не пытался гадать, кому его преследователи подчиняются, кто их послал. С равным успехом
Бестужев довольно долго таскал их за собой, беззаботно бродя по улицам, надолго останавливаясь, чтобы полюбоваться историческими достопримечательностями (благо таковых здесь имелось множество) — старательно показывал, что никуда он не спешит, не проверяется, вообще представления не имеет, что по пятам таскаются прилипалы. Следовало их расслабить, насколько возможно, самые опытные агенты в подобных ситуациях невольно расслабляются чуточку. Без сомнения, они должны прекрасно знать, кто он такой на самом деле — иначе откуда высококлассная слежка? Но кто сказал, что жандармский ротмистр обязан посвящать делам двадцать четыре часа в сутки, не стремится отдохнуть и развлечься? Как-никак вокруг — Париж…
Он глянул на часы — время начинало поджимать. Ну что же… Пора и отрываться. На суше у него было бы мало шансов — чтобы воспользоваться проходными дворами, закоулками и прочими удобными местами, город следует изучить самолично, знания теоретические, по карте, тут не помогут. Однако бывают случаи, когда чистой воды теория может оказаться как нельзя более полезной. Достаточно изучить путеводитель и расписание…
Завернув в цветочную лавку, Бестужев вышел оттуда с роскошным букетом из ирисов, цикламенов и лилий — с каковым и двинулся далее столь же беспечным шагом, как прежде. Букет был подобран с умыслом: всякому мало-мальски соображающему человеку сразу ясно, что с таким на похороны не ходят, наоборот, на свидания с прелестницами, тут двух мнений быть не может… Судя по парочке игривых взглядов милых дам, перехваченных им, парижане воспринимали молодого человека с пышным, веселым букетом, именно как удачливого ловеласа, направлявшегося к предмету своего воздыхания. Мнением преследователей поинтересоваться было невозможно, однако не подлежит сомнению, что они все же чуточку размякли, чуть ли не час таскаясь за человеком, ведущим себя совершенно беззаботно.
Не зря говорится, что у погони одна дорога, а у беглеца — тысяча… Оказавшись на мосту, Бестужев еще более замедлил шаг, любуясь Сеной.
Преследователи, как и следовало ожидать, сразу увеличили дистанцию меж ним и собой. Глянув на часы, Бестужев и вовсе остановился, глядя на реку — должно было создаться впечатление, что времени у него даже больше, чем необходимо, что он отправился на свидание значительно раньше условленного часа.
Откровенно говоря, смотрел он не столько на реку, сколько на один из многочисленных колесных пароходиков, сновавших по Сене во всех направлениях. Это было именно то суденышко, что ему требовалось…
Ага! Матрос в синей блузе отвязал веревку от маленького причального столбика, закинул ее на палубу, пассажиры расселись по тянувшимся вдоль борта лавочкам, отсюда видно, что колесные плицы дрогнули, вспенили темно-зеленую воду…
Всё! Двинувшись с места, Бестужев сначала ускорил шаг, а потом, совершенно неожиданно для филеров, припустил по мосту так, словно за ним гнались анархисты со всего мира. Загрохотал подошвами по узкой каменной лестнице, ведущей к воде, с размаху перепрыгнул через натянутый на уровне коленей канатик возле ярко раскрашенной будочки билетера…