Комедианты
Шрифт:
– Какой миссии? Вы о чём? – не унималась дама.
– Ну как же… Нас собрали, выбрали лучших…
– Вот-вот, – перебил его молодой парень спортивного вида, – отобрали, весь вопрос в том, для чего?
– А может, нас всё-таки отпустят? – заметила девица лет 16 с прыщавым лицом.
– Щас, догонят и ещё отпустят, – оборвала её дама в очках, – так бы тебя тут кормили, чтобы отпустить.
– Всё ж лучше, чем неизвестность, – вздохнул старичок с семитским лицом.
Всё верно, неизвестность была хуже всего. С самого утра у меня болела душа, ныло сердце и было повышенное желание сбежать, спрятаться, забраться под кровать. Это была паника соло, паника одного человека.
На построении санитары провели перекличку, потом пересчитали нас, словно мы могли куда-нибудь
На сцену по случаю водрузили небольшую трибуну, возле которой стояли рослые санитары. Нас разместили в передних рядах. Через несколько минут на трибуну быстрой походкой взошёл сам Цветиков.
– Товарищи! – начал он свою речь. – Вас отобрали для добровольного участия в социально-психологическом эксперименте. Вам предстоит провести здесь какое-то время, строго выполняя все наши требования. Требований, или правил, будет немного, но каждое из них, я повторяю, каждое, обязательно для исполнения. Иногда правила будут меняться…
– Вы говорите, добровольного. А если я захочу отказаться? – перебил Цветикова здоровый битюг.
– Вы можете уйти.
– Что, просто встать и уйти?
– Сначала вам надо будет подписать некоторые бумаги, и всё, собственно. Хотите выйти из эксперимента?
– Да нет, я просто так, – смутился битюг и поспешно сел на место.
– Ещё вопросы есть?
Больше вопросов не было.
– Тогда я продолжу. Причиной проведения эксперимента стал рост преступности как у нас в стране, так и во всём мире. До сегодняшнего дня не было придумано ни одного более или менее удачного способа борьбы с преступлениями. Все усилия общества направлены на наказание лиц, уже совершивших преступление, или на жалкие потуги профилактики преступности. В результате, даже в идеальном случае мы имеем уже факт совершённого преступления, то есть урон уже нанесён и теперь общество вынуждено тратить значительные средства на поимку, суд и содержание преступника в течение срока, предусмотренного законом, после чего он выходит на свободу ещё более матёрым преступником. Мы же решили принципиально иначе обозначить проблему. Для нас преступник – это фактически больной человек, неспособный адаптироваться в существующих условиях обитания. Следовательно, преступность, как и любую другую болезнь, следует диагностировать и лечить. Никаких судов, никаких сложных доказательств виновности. Выявление на самой ранней стадии развития симптомов болезни и лечение в специальных медицинских учреждениях. Вот цель нашей с вами работы. В чём же состоит суть данного конкретного эксперимента, я, увы, не вправе вам сообщить.
После этих слов профессор быстрым шагом вышел из зала.
– А теперь, – прокричал дежурный санитар, – вы должны заполнить анкету и подписать кое-какие бумаги. Те же, кто не желает участвовать в эксперименте, могут подойти ко мне.
Говорят, что человек, как и любая другая скотина, способен чувствовать приближение опасности. Наверно, это так, потому что никто из нас не отказался от эксперимента, ибо это была бы неминуемая смерть. Теперь-то я знаю, что стало с теми беднягами, которые оказались негодными для участия в эксперименте.
Вечером нам устроили небольшую вечеринку с пивом и танцами. Эксперимент начинался утром.
Утром нас разбудила весёлая музыка, которая была повсюду. Радиоприёмники были установлены в каждой комнате, включая ванную и туалет, да и на улице почти на каждом столбе висел репродуктор. Это был не то марш, не то фокстрот, я сейчас уже и не помню.
– Доброе утро, дорогие участники эксперимента! Поздравляем вас с первым днём этого великого события нашей жизни, – говорил весёлый мужской голос точно как в радиопередачах для пионеров, – сегодня суббота, день первый. Теперь каждое утро мы будем называть день недели и число, показывающее количество дней от начала эксперимента. С новой эрой – эрой эксперимента! Итак, повторяю, сегодня суббота, первое число. У вас есть тридцать минут на зарядку и столько же на утренний туалет. Да, чуть не забыл, начиная с сегодняшнего дня, зарядка является добровольной и становится личным делом каждого из вас. После зарядки праздничный завтрак с шампанским, но не злоупотребляйте. Впереди у вас тяжёлый организационный день. По окончании завтрака всем необходимо собраться в кинотеатре для получения дальнейших инструкций. Удачи.
Радио замолчало. В груди вновь проснулось то неприятное чувство, которое не покидало меня с момента ареста. Оно засыпало, просыпалось, превращалось в панический страх, утихало до еле ощутимой тревоги, но бесследно не исчезало никогда. Чтобы как-то развеяться, я умылся холодной водой (ненавижу эту процедуру), быстро собрался и вышел из дома. У входа в нерешительности толпились почти все. Народ по инерции вышел на зарядку, но, не увидев дежурного санитара, командующего построением, люди, словно стадо баранов, оставшихся без вожака, сбились в кучу, не зная, что им теперь делать. Они жалобно блеяли и жались плотнее друг к другу.
Я сделал несколько взмахов руками и побежал. Стадное чувство мне было незнакомо.
– Карл, ты куда? – услышал я удивлённый голос.
Ко мне подбежал Жора Михеев, неплохой, но совершенно безвольный тип.
– На зарядку, – спокойно ответил я.
– Но… – он не знал даже, что сказать, бедняга.
– С сегодняшнего дня зарядка является личным делом каждого, – передразнил я голос диктора и, видя его непонимание, добавил, – каждый делает зарядку, когда хочет, как хочет и если хочет.
– Это точно?
– Точнее не уточнишь.
– Так можно того, вообще ничего не делать?
– Сколько угодно.
– Отлично! – сказал он, остановился и тут же закурил.
Завтрак действительно был великолепным. Особенно удивило меня шампанское. Согласно этикетке, это было самое обычное «Советское шампанское», но вкус… Я вспомнил, как когда-то давно меня угостили правительственной, из обкомовских, колбасой. Там тоже, кроме названия, не было ничего общего с народным прототипом.
Сразу после еды нас собрали в кинотеатре. На этот раз говорил дежурный врач:
– Дорогие друзья! Разрешите вас поздравить с началом эксперимента и пожелать успехов, успехов и ещё раз успехов. Сегодня наш с вами первый день. Сразу отсюда вы пойдёте в соседнее здание, которое с завтрашнего дня будет играть роль поликлиники. Там вы пройдёте регистрацию, получите свой первый аванс, запишетесь на работу, получите адрес и ключи от квартиры. Далее, сегодня для вас открываются и будут работать все магазины. Вы сможете купить в рамках своего аванса, что пожелаете. Жить сначала вы будете по двое. Ключи и адреса выбираются в случайном порядке. Потом сможете всё это сами изменить. Единственно что, вам придётся после каждой перемены места жительства сообщать свой новый адрес дежурному врачу или санитару. Работа, как и зарядка, теперь являются добровольными, но отныне вы будете проживать здесь за свой счёт. Также вы сможете покупать каждый раз обеды или заказать оптом комплексное питание, гарантировав себе регулярную еду и отсутствие головной боли по поводу пропитания. Ваши комнаты оснащены по минимуму всем необходимым, включая минимум одежды. Остальное вы сможете докупить в магазине. Так же, как и везде у нас, есть свои законы. Для вас это инструкции. Их надо соблюдать неукоснительно. Нарушение инструкции – это особо тяжкое преступление, которое будет караться достаточно серьёзно. Также обязательным для вас будет посещение терапии или особых киносеансов. Пропуск терапии, наверно, самое тяжкое нарушение распорядка. Со временем инструкции будут изменяться, о чём мы будем вас информировать заранее по радио. Также на территории эксперимента будут работать круглосуточные кафе и рестораны. На этом всё. Можете быть свободны.
Все вскочили как угорелые и побежали занимать места в очереди. Я же решил не спешить. Я был уверен, что здесь давно уже всё распределено, включая квартиры и рабочие места, так что спешить было нечего. Я, не торопясь, вышел на улицу, сел на лавочку и закурил.
– Вы позволите? – это был Цветиков.
– Конечно, садитесь. Здравствуйте.
– Здравствуйте.
Мы обменялись рукопожатиями.
– Ничего, если я вас буду звать Дюльсендорфом? Нравится мне ваша фамилия. Звучная и необычная. Как и вы сами.