Комиссар госбезопасности
Шрифт:
Молчаливую решимость перед боем и вместе с тем любопытство к себе заметил Михеев во взглядах бойцов, среди которых он оказался. Они, должно быть, никогда не видели военного с тремя ромбами в петлицах. Анатолий Николаевич, далеко не равнодушно следя за мчащимися в атаку машинами, захотел быть таким же уверенным, как они — фронтовики.
— Горит! — закричал справа сержант с медалью.
Дымящий танк повернул назад, чуть было не наскочил на встречный — и встал… А за остальными уже появилась пехота. Она кучно жалась позади машин, еле поспевая за ними.
— По танкам!.. — раскатисто крикнул лейтенант. — Гранатами!..
Прямо на Михеева шла мощнолобая махина с торчащим стволом пушки, который от тряски ходил вверх и вниз, словно бы выбирал момент послать снаряд именно в него, а из-под орудия визгливо тараторил пулемет.
«Головы не высунуть… — подумал Анатолий Николаевич, пригнувшись в окопе. — Хорошо, что догадался надеть каску». Он на мгновение снова выглянул из окопа, достал маузер, переложил его в левую руку, а в правой зажал связку гранат — ими поделился сосед — сержант.
Слева, справа грохнули разрывы гранат, рвануло впереди — это сосед Михеева швырнул связку и моментально схватил вторую…
Танк надвигался. Анатолий Николаевич уже почти распрямился в рывке, но в последнее мгновение отшатнулся, присел. В тот же момент его оглушил металлический тяжелый взрыв, на голову рухнули комья земли. Он успел заметить, что лейтенант опередил его и бросил под танк свою связку.
— Откинул хобот, — пошутил сержант, прилаживая на бруствере винтовку.
По танку метались языки пламени — угостили вдобавок бутылкой с горючей жидкостью, он стоял боком, с виду мертвый и все еще устрашающий.
— Сейчас фрицы, коли живы, начнут выскакивать. Поосторожней, смотрите, — предупредил Михеева красноармеец.
Близко стоящий подбитый танк загородил обзор довольно широкого участка, и Михеев продвинулся по окопу вправо, остановился, положил связку гранат в нишу, продолжая наблюдать за тремя вражескими машинами, которые прорвались через передовую и теперь неслись в обход холма.
— С тыла заходят, — понял Анатолий Николаевич и всерьез встревожился за левый фланг. Но размышлять было некогда: надвигался второй эшелон танков. Снова поднялась вражеская пехота, теперь до нее оставалось не больше полусотни метров. Пальба, разрывы, грохот — все звуки смешались, сбивая с толку.
Михеев видел, как рядом, выронив автомат, повалился красноармеец, неловко подвернув руку за спину. Бросившись к бойцу, Анатолий Николаевич хотел подозвать Плесцова, чтобы тот сделал перевязку, но, приглядевшись, понял, что помощь уже не нужна.
И тогда Михеев схватил автомат, хотел взвести затвор, но тот уже был на боевом взводе, прицелился в орущих гитлеровцев, сильно давя на спусковой крючок, и не сразу догадался, почему нет выстрела — диск был пуст. Бросив автомат, комиссар в злом азарте с левой руки безостановочно разрядил маузер, хорошо видя, что попал… Он мельком оглядел окоп, ища что-нибудь такое, из чего можно было бы стрелять, но не нашел.
Непонятное произошло на передовой. Вражеская артиллерия примолкла. Это здесь не стало слышно ее работы, она перенесла огонь вглубь. И танки повернули, оставив в смятении брошенную пехоту. Вражеские солдаты залегли, начали отползать.
— Огонь! — кричал лейтенант, стреляя короткими очередями из автомата. — Бей! Не давай уйти!
Справа, на ничейной полосе, начался танковый бой. Он быстро сместился на сторону противника, все руша на своем пути и опаляя огнем… Танки уничтожали друг друга на виду у притихшей пехоты.
Михеев узнал среди дерущихся боевую машину полковника Ивана Ивановича. Корявый сук все еще торчал за его башней. «Молодец!» — хотел крикнуть комиссар знакомому полковнику, сумевшему рассеять вражеские машины. Его мощный КВ ворочая хоботом пушки направо и налево, паля и чуть вздрагивая от выстрела, упорно уходил дальше, мимо горящих танков врага. И тут снова из рощицы подала голос вражеская артиллерия, ударила прямой наводкой. «Рогатый» танк, чуть развернувшись, рванулся напрямую к рощице, с ходу торопливо посылая снаряд за снарядом… И вдруг крутнулся на большой скорости, взметнул пыльную завесу, которая еще не успела осесть, как ее пробило огненное, с языкастой чернотой пламя.
Потрясенно смотрел Михеев на горящую машину. В ней находился человек, которого он знал, совсем недавно говорил с ним, и от сознания этого было тяжелее на душе.
Вражеские танки откатились к реке.
Михеев только теперь заметил, что солнце уже село, над высотками с западной стороны светился алый закат. Смотря на него, Анатолий Николаевич спокойно размышлял о том, что командарм Горбань скорее всего дождался решающего момента танкового боя — врага отбросили, и теперь, наверное, командарм отправился на какой-нибудь другой участок обороны либо в штаб армии. Неожиданно Михеев вспомнил КП полка на косогоре, майора Штыхно с телефонной трубкой в руке… И решил вернуться к нему, связаться по телефону с соседом на правом фланге, чтобы разузнать о Горбане — где он? А то ведь за ним не угонишься.
— Ну и как? — спросил Михеев Плесцова, снимая каску. — У озера Хасан жарче было?
— Как вам сказать… Там за атакой контратака шла, ситуация другая. Да и без танков… Ну а весь день вот так биться, как наши тут сражаются, тут уж не жара, а настоящее пекло получается. И все-таки враг не прошел!
Тут они услышали мнение подошедшего сержанта.
— Кабы не наши танки… — шмыгнул, тот носом, — туго бы пришлось.
— Это само собой, — согласился Анатолий Николаевич и спросил: — Ну а если завтра подкрепления не будет, сомнут?
Сержант ответил не задумываясь:
— Пройдут, коли нас не будет. Гранат, жаль, мало, это еще сегодня лафа, два раза подбрасывали боезапас. Лопатки саперные позарез нужны.
— С едой как?.
— Всяко… И еще бы хоть одно ружьецо противотанковое на взвод. Да хотя бы бутылок с горючкой побольше, неужто и на это добро лимит? И вмоготу пойдет. Пехота ихняя што, особенно если под этим делом, как говорится, во хмелю, ее молоти, сам только башку не подставляй… — Сержант, легонько махнув рукой, продолжил: — Сегодня еще не так, чтобы как в аду… Вчера был настоящий ад, и утречком — наподобие. Но когда вы появились, думаем, зачем-то большое начальство нагрянуло, знать, неспроста… Подкрепление ждали, думали — наступать задумка есть. А вы, значит, на ихние рожи захотели поглядеть, самолично из шпалера вдарить решили.