Комната страха
Шрифт:
– Вы в эти дни только и бегаете от телефона за кулисы и обратно, совсем вас замучили, – выказала я сочувствие.
– Да мне все это не в тягость, а в радость! Самые развеселые деньки! Разве что еще на Масляной неделе схожее творится.
Наш швейцар, в самом деле, был доволен всей суматохой этих дней. Не менее любого артиста радовался успеху постановки, потому что чувствовал себя сопричастным ко всему этому. От наших незатейливых подарков приходил в восторг и сам старался хоть каким пустяком, но одарить каждого.
– Дарья Бестужева у аппарата. Слушаю вас.
– Дарья Владимировна, доброго вам дня. Это Дмитрий Сергеевич
– Да какое же это беспокойство, я очень рада вас услышать.
– Тогда, возможно, еще больше обрадуетесь, увидев меня? – пошутил он.
– Вы правы, обрадуюсь еще больше.
– В таком случае, если у вас сейчас есть возможность уделить мне десять минут, а то и менее того, так я подойду?
– Приходите. До начала спектакля еще много времени, и я, сказать по правде, скучаю от ничегонеделания. Когда вас ждать?
– Через пять минут. Я из доходного дома Кухтериных звонок делаю.
– Жду! Давайте в фойе или в буфете встретимся, а то за кулисами суета.
– Я помню!
Через пять минут мы сидели в буфете с чашками кофе, и Дмитрий Сергеевич начал разговор.
– При последней встрече я вас отчитал. Не вполне справедливо, но ведь только не вполне. Вы уж не обижайтесь!
– Я не обижаюсь. Мне даже приятно. Потому что, зная вас, я уверена, что вы за меня беспокоитесь.
– Беспокоюсь, – согласился со мной следователь. – Хотел бы удержать вас подальше от всего этого, но вот пришел к вам говорить о преступлении. Потому что под таким углом больше и поговорить не с кем. Нет, Андрей, Михаил, многие другие товарищи, сам полицмейстер выслушают меня и постараются понять. Но вот против веских фактов они пойти не умеют. А меня как раз их обилие и смущает! Спать не дает! Вдруг, и в самом деле, не все проверено, и настоящий убийца разгуливает на свободе.
– Я вас прекрасно понимаю. Тем более что мне с самого начала показалось, что почти идеально все выходит, ничего не упущено. Но простите, я вас перебила. Вы ведь не просто так провели эти дни, что-то да делали?
– В этой связи? Сделал то немногое, что обязан сделать в данном случае любой следователь. Запросил, к примеру, образец почерка Кормильцева из Красноярска, а то здесь ни единого достать не удалось, даже в пару строк. Но из-за праздников не могу даже предположить, когда образцы получим. Приказал проверить все ходы-выходы в гостинице. Нигде следов взлома или отмычек. Хотя и ключ изготовить нехитрое дело, а значит, это все не имело почти никакого смысла. Единственный смысл заключается в том, что я лично убедился: при наличии ключей в отель имеется возможность проникнуть незамеченным. И так же незаметно уйти. При соблюдении многих условий, но возможно же! Еще лишний раз убедился, что через окна в номер никто не проникал, да и проделать это как раз невозможно. Но что это дает?
– Ничего. А что вас больше прочего беспокоит? Ручка со стертыми отпечатками пальцев?
– И это тоже. Но больше прочего беспокоит, кому и с какой целью понадобилось рисовать эти дурацкие картинки на портрете убитой? Плюс ко всему это же рецидив! [50] Впрочем, вы в курсе, мне швейцар Козловских рассказывал, как вы после репетиции бегали наверх из-за крика и что увидели. Да и в гостиничном номере мне бросилось в глаза, что, какую практическую цель ни представь для совершения этакой глупости, все равно выходит,
50
Рецидив – повторение.
– Про то, что художник сам все это сделал, и сделал с целью выиграть себе запас времени. Потратил пять минут – сказал, что необходимы все пятнадцать?
– Да, про то. Я все-таки пригласил художников. Не только посмотреть рисунки попросил, но и повторить их. Нож они изображали за минуту, на оскал тратили от семи до девяти минут! Выигрыш во времени становится ничтожным. Следовательно, вы несколько ошиблись. Конечно, злоумышленник мог ничего не знать о том, с какой точностью возможно определить время, прошедшее с момента смерти. Но тогда и вовсе незачем было все это затевать. Ну а если и знал, пусть он начитанный человек в этой области? Тогда… все равно толку мало.
– К тому же если бы рисовать принялся не умелый художник, то время бы затянулось еще больше. А представить, что в гостинице собрались сразу два живописца, весьма тяжело.
– Отчего же тяжело? Там одновременно сидели в вашем присутствии господин Ольгин и ваш Петя! – пошутил Дмитрий Сергеевич.
– Как же я о таком важном живописце не подумала? Кстати, у Пети исключительно легкая рука, к тому же при проведении эксперимента он бы меньше других волновался и мог нарисовать все за те пять минут, о которых говорил. А если бы предварительно потренировался, то и быстрее. Можете проверить!
– Я бы проверил на досуге, да досуг никак не выпадет, – развел руками следователь. – Как ни поворачивай, но помимо господина Ольгина – при всей натянутости вашей версии насчет выигрыша времени для создания подобия алиби, ее отбрасывать не стоит – никому иному пользы и вовсе в этом не было бы. Лишняя опасность была бы, а выгоды из риска не извлечь! Но мы тут же приходим к выводу, что тогда он же должен был убить и Кормильцева. А это-то, ну, подстроенное столь ловко самоубийство, уже само по себе стопроцентное алиби, и тогда необходимость в художественных экзерсисах снова отпадает.
– Да он поначалу не собирался его убивать! – выдвинула я предположение.
– Вот здесь позвольте вам возразить. Экспромтом этак ювелирно точно такого преступления не исполнить. И уж при любом раскладе не объяснить, зачем рисовать до этого такой сложный рисунок.
Если бы не данное господину Гурьеву обещание, я бы привела убедительный вариант ответа на это «зачем». Желал приплести наивного Гурьева с его пусть глупыми и злыми, но все равно почти безобидными фокусами. Так что пришлось ограничиться вторым из вариантов ответа.
– Очень этот человек любит красивые жесты.
– М-м-м… Впрочем, что обсуждать этот вопрос, когда двери, запертые изнутри, все перечеркивают. Простите, что отвлек вас. И огромное спасибо. Дали возможность выговориться и всерьез все обсудить.
– Может, мне что и придет в голову. Уж лезть в следствие я на этот раз ни за какие коврижки не стану.
– Буду признателен. И за плоды ваших размышлений, и втройне за данное вами обещание остаться в стороне. Позвольте откланяться, потому что дел у меня немало, да и вас уже зовут.