Комната
Шрифт:
— Мы забыли расческу, — говорю я Ма.
— Я торопилась поскорее увидеть тебя.
— Да, но нам нужна расческа.
— Эта старая пластмассовая расческа, у которой нет половины зубов? Да она нужна нам как дырка в голове! — заявляет она.
Я нахожу рядом с кроватью свои носки и начинаю надевать их, но Ма говорит мне: «Сними их», потому что они запачкались, когда я
— Но там же зуб, мы забыли его вытащить. — Я бегу к ведру, вытаскиваю носки и во втором нахожу зуб.
Ма закатывает глаза.
— Это мой друг, — объясняю я ей, кладя зуб в карман своего халата. Я облизываю зубы, у них какой-то необычный вкус. — Ой, я же не почистил зубы после леденца. — Я крепко прижимаю их пальцами, чтобы они не выпали, но укушенный палец отставляю в сторону.
Ма качает головой:
— Это был не настоящий леденец.
— Но вкус у него был как у настоящего.
— Я хотела сказать, что он не содержит сахара. Теперь их делают из ненастоящего сахара, чтобы у тебя не испортились зубы.
Я не могу себе это представить.
Я показываю на вторую кровать:
— А кто спит здесь?
— Это — кровать для тебя.
— Но я же сплю с тобой.
— Ну, медсестры же об этом не знают. — Ма смотрит в окно. Ее тень растянулась по всему мягкому серому полу, я никогда раньше не видел такой длинной тени. — Там что, кот на автостоянке?
— Сейчас посмотрю. — Я подбегаю к окну, но никакого кота не вижу.
— Может, пойдем посмотрим?
— На кого?
— На то, что снаружи.
— Но ведь мы уже и так снаружи.
— Да, но давай выйдем подышим свежим воздухом и поищем кота, — говорит Ма.
— А что, это круто!
Она находит две пары шлепанцев, но они мне велики, и я все время падаю. Ма говорит, что теперь я должен ходить в обуви. Когда я снова выглядываю в окно, то вижу, что к машинам подъехала еще одна — это грузовичок, на котором написано «Камберлендская клиника».
— А вдруг он приедет сюда? — шепчу я.
— Кто?
— Старый Ник, вдруг он приедет на своем грузовичке? — Я уже почти забыл о нем, как я мог это сделать?
— Не бойся, он не приедет, ведь он не знает, где мы, — отвечает Ма.
— Мы что, снова стали тайной?
— Да, но сейчас это в наших же интересах.
Рядом с кроватью стоит — я знаю, что это, — телефон. Я поднимаю его верхнюю часть и говорю:
— Алло, — но никто мне не отвечает, только что-то гудит.
Ма пытается повернуть ручку двери и морщится, наверное, у нее заболело запястье. Она поворачивает ручку другой рукой, и мы выходим в длинную комнату с желтыми стенами, с окнами вдоль одной стены и дверями — с другой. Обе стены — разного цвета. Это, наверное, такое правило. На нашей двери прикреплена золотая цифра «семь». Ма говорит, что в другие комнаты заходить нельзя, потому что они принадлежат другим людям.
— Каким другим людям?
— Мы их еще не видели.
Тогда откуда она о них узнала?
— А мы можем смотреть в боковые окна?
— Да, окна сделаны для всех.
— А мы — тоже все?
— Да, все — это мы и другие люди.
Всех других здесь нет, только мы с Ма. На окнах нет жалюзи, которые перекрывали бы нам обзор. В окна видна совсем другая планета — здесь больше машин. Они зеленые, белые и одна красная. Еще я вижу покрытую камнем площадь, по которой движутся какие-то предметы. Это люди.
— Они крошечные, как феи.
— Нет, просто они очень далеко от нас, — объясняет Ма.
— А они настоящие?
— Да, такие же, как и мы с тобой.
Я пытаюсь поверить, но это очень трудно. Я вижу женщину, которая совсем не настоящая. Я понял это потому, что она серого цвета, — это статуя и к тому же вся голая.
— Пойдем, — говорит Ма, — я умираю с голоду.
— Я только…
Она тянет меня за руку. Потом мы не можем идти дальше, потому что вниз идут ступени, их очень много.
— Держись за поручень.
— За что?
— Вот здесь, за перила.
Я хватаюсь за перила.
— Спускайся сначала на одну ступеньку, потом на другую.