Комната
Шрифт:
— Ты забыл о бабушке, Поле и Диане, — говорит Ма.
— И еще о Бронуин, моей двоюродной сестре, которую я еще не видел. И о моем отчиме Лео.
— Ему уже под семьдесят, и от него несет опиумом, — говорит Ма. — Она, должно быть, совсем свихнулась.
— А что такое свихнулась?
Но Ма не отвечает на мой вопрос, а спрашивает:
— Так сколько же у нас получилось?
— Пятнадцать друзей и один враг.
— Знаешь, собака просто испугалась, и у нее были на это причины.
А клопы кусают безо всякой причины. Ночь, скорее засыпай, клоп, малютку не кусай. Ма давно уже не читает мне этот стишок.
— Ну хорошо, — соглашаюсь я, — пусть будет шестнадцать плюс миссис Гарбер, татуированная девочка и Хьюго, только мы с ними почти не разговариваем. Можно ли их считать друзьями?
— Да, кажется.
— Тогда получается девятнадцать.
Мне нужен другой платок. Бумажные платочки мягче, чем туалетная бумага, но иногда рвутся, когда промокают. Потом я встаю, и мы одеваемся наперегонки, и я выигрываю, только вот забываю надеть ботинки.
Теперь я уже так быстро спускаюсь на попе по лестнице, что у меня стучат зубы. Не думаю, чтобы я был похож на обезьянку, как написано в газете, но кто их знает, ведь у животных в телевизоре не было лестницы.
На завтрак я съедаю четыре французских тоста.
— Я что, расту?
Ма окидывает меня взглядом:
— Да, каждую минуту.
Когда мы приходим к доктору Клею, она заставляет меня рассказать ему о моих снах. Доктор говорит, что мой мозг, наверное, занят весенней приборкой. Я в изумлении смотрю на него.
— Теперь, когда тебе уже не грозит опасность, твой мозг собирает все страхи, которые тебе больше не нужны, и выбрасывает их в виде ночных кошмаров. — И он делает руками такой жест, будто что-то выбрасывает.
Я не возражаю, помня о манерах, но дело обстоит как раз наоборот. В нашей комнате я чувствовал себя в безопасности, а здесь — всего боюсь.
Доктор Клей разговаривает с Ма о том, почему у нее возникло желание ударить бабушку.
— Этого делать нельзя, — говорю я.
Она мигает:
— На самом деле я не хочу никого бить. Но иногда вдруг возникает такое желание.
— А вам когда-нибудь хотелось ударить ее до того, как вас украли? — спрашивает доктор Клей.
— Да, иногда хотелось. — Ма смотрит на него, а потом вдруг начинает смеяться, только ее смех больше похож на плач. — Отлично, я вернулась в свою прежнюю жизнь.
Мы проходим еще одну комнату с двумя предметами, которые, как я знаю, называются компьютерами.
Ма говорит:
— Отлично, я пошлю парочку электронных писем своим друзьям.
— Кому из девятнадцати?
— Нет, моим старым друзьям, которых ты еще не знаешь. — Она садится и начинает бить пальцами по буквам, а я смотрю. Она хмурится, глядя на экран. — Не могу вспомнить свой пароль.
— А что это такое?
— Я стала такая… — Она закрывает руками рот и с хлюпаньем втягивает воздух через нос. — Не обращай внимания. Послушай, Джек, давай найдем что-нибудь интересное для тебя.
— Где?
Она двигает мышкой, и на экране возникает рисунок Доры. Я подхожу поближе, и Ма показывает мне, как надо двигать маленькой стрелкой, чтобы продолжить игру. Я собираю по кусочкам разбитое волшебное блюдце, и Дора вместе с Бутс хлопают в ладоши и поют песню, в которой благодарят меня. Это еще лучше, чем смотреть телевизор.
Ма сидит за другим компьютером и просматривает книгу с лицами. Она говорит, что это — самая последняя новинка техники. Она набирает имена, и лица начинают улыбаться.
— А они и вправду очень старые? — спрашиваю я.
— Нет, им всем лет по двадцать шесть, как и мне.
— Но ты сказала, что они старые.
— Это означает, что я познакомилась с ними очень давно. Но как же они все изменились… — Она приближает лицо к экрану и шепчет: — Эта теперь в Южной Корее, а эта уже успела развестись…
Потом она находит новый сайт с видеофильмами, в которых поют и танцуют. Она показывает мне двух котов, пляшущих в балетных тапочках, и я смеюсь. После этого она заходит на другие сайты, под такими заголовками, как «Тюремное заключение» и «Незаконные сделки». Она просит, чтобы я дал ей возможность почитать то, что ее интересует, поэтому я снова играю с Дорой и выигрываю звезду, которую можно выключать.
Тут я замечаю, что у двери кто-то стоит, и от неожиданности вздрагиваю. Это — Хьюго, но сейчас на его лице нет улыбки.
— У меня в два часа сеанс связи.
— А? — спрашивает Ма.
— У меня сеанс связи в два часа.
— Извини, но я тебя не понимаю…
— Каждый день в два часа я общаюсь со своей мамой, она ждет меня уже две минуты. Это указано в графике, который висит вот здесь, на двери.