Компромат на суженого
Шрифт:
Надежда проснулась оттого, что было трудно дышать. Это Алка во сне перекатилась к ней ближе и придавила ее.
«Ни в коем случае нельзя рассказывать Алке, что я видела ее во сне бегемотихой. На всю жизнь рассоримся!»
Следующий раз она проснулась уже утром и принялась будить Алку. Как всегда, это было трудной задачей.
– Алка, просыпайся! Не дома на диване спишь! Выход надо искать!
Алка в ответ пробормотала длинную неразборчивую фразу о страдательных причастиях и перевернулась на другой бок.
– Слушай, ты, страдательное причастие прошедшего времени! – окончательно разозлилась Надежда. – На работу пора!
Последний аргумент подействовал. Алка села, как подброшенная пружиной, и вылупила на Надежду глаза.
– Сейчас иду! Кофе поставь! Ой, Надька, это ты! А где это мы?
– Как и были, в шкафу.
– О господи! А мне спросонья показалось, что на работу идти нужно. Померещится же такое!
– Проснулась, теперь давай соображать, не сидеть же тут до вечера. С утра да на голодный желудок думается хорошо, и вот я тут надумала, что, возможно, есть отсюда какой-то потайной выход.
– Опять подземные коридоры!
– Нет, не то. Ты не заметила в темноте, какая была сторожка?
– Как это какая?
– Ну, из чего сделана?
– Черт ее знает!
– А я заметила, из камня, тут все из камня, старинное.
– Скажешь, и шкаф тоже XIII века? – ехидно осведомилась Алка.
– Шкаф, конечно, помоложе, ему лет сто, но ты заметила, что он снаружи казался нам меньше, чем есть на самом деле? Мы сюда поместились вчетвером, да еще место осталось.
Алка вспомнила, как Рустам по поводу шкафа обозвал ее толстой коровой, и помрачнела.
– А почему ты думаешь, что подземный ход должен быть обязательно из шкафа?
– Потому что из подвала выхода нет, иначе те, что там заперты, уже давно бы вышли, а они, слышишь? – постукивают, значит, там сидят, тоже есть захотели с утра. Шкаф стоит в такой специальной нише, очень подходит для тайного выхода с кладбища наружу. Давай искать!
– Опять ползать на четвереньках!
– Не капризничай, я тебе не муж.
Они стали простукивать и ощупывать заднюю стенку шкафа и обнаружили, что ее, собственно, и нет – шкаф был прислонен вплотную к каменной стене сторожки.
– Алка, щупай стену, может, камень какой выступает или еще что.
– Черт, головой стукнулась! Тут какая-то фигня явно не на месте!
– Что-то изменилось, сквознячком потянуло, что ли! Ты что сделала, делай это еще раз!
– Головой, что ли, опять биться?
– Жми на эту фигню!
Алка нажала на что-то посильнее, и в стенке приоткрылась маленькая дверка. С радостными возгласами подруги выскочили из шкафа и оказались в маленьком полутемном чулане. Перед ними была запертая на крючок дверь, а за ней – свет, воздух, свобода! Надежда обернулась и, увидев на выпустившей их дверце ручку, нажала на нее. Дверца плотно закрылась.
– Не надоели им эти потайные ходы! Ходили бы в дверь, как люди! Алка, я вот о чем думаю. Елена говорила, что Гарик их на кладбище ждет. Так куда он делся, хотела бы я знать! Почему за ними не пришел?
– Может быть, эта Елена ему уже осточертела и он сделал ноги? – предположила Алка.
– Все может быть…
Однако несколько секунд спустя Надежда получила исчерпывающий ответ на все свои вопросы. Выйдя из чуланчика наружу, они оказались не на открытом пространстве, а в маленьком дворике, образованном с одной стороны кладбищенской сторожкой, с другой – стеной замка с одним стрельчатым проемом окна и с двух оставшихся сторон – глухими каменными стенами более поздней кладки. Но самое интересное, что в этом дворике они были не одни. Прижавшись к стене сторожки, сидел на корточках Гарик, или Игорь Петрович, кому как больше нравится. Лицо его было жалобным и измученным, вся фигура выражала крайнюю степень усталости и отчаяния, а рядом с ним на свежей зеленой травке в спокойной и вольготной позе развалился огромный косматый пес самого что ни на есть свирепого вида.
– Здравствуйте, Игорь Петрович! – сердечно приветствовала его Алка. – Что это с вами, вы не заболели, вид у вас какой-то бледноватый, меня не узнаете?
При звуке ее голоса пес приподнял огромную голову, тихо утробно рыкнул и посмотрел на подруг с живым интересом.
– Кавказская овчарка! – с уважением констатировала Надежда. – Понятно теперь, почему Гарик не пришел выручать своих подельников.
Гарик обернулся, во взоре его была мольба.
– Как вы сюда попали? – холодно осведомилась Надежда. – В это замкнутое пространство?
– Я ждал на кладбище, – послушно начал рассказывать Гарик, – услышал шум, там полиция ходила, я и решил пересидеть в укромном уголке. А тут – он! Всю ночь так и сижу, только попробую шевельнуться – он так рычит!
– Я бы на его месте съела вас сразу же, но, очевидно, он был сытый, – спокойно сказала Алка. – Но, хочу вам заметить, что сторож вернется только к вечеру, поэтому у вас еще есть шанс попасть к нему на обед.
– Сделайте что-нибудь, я боюсь собак!
– Да что вы говорите, а кто убил моего Гаврика?
– Это не я, это Рустам, а вообще всем заправляла Елена.
– Прямо какая-то оперная злодейка ваша Елена, а вы, значит, невинные овечки! Ну что ж, сидите тут и размышляйте о смысле жизни. Обещаем прислать вам на помощь первого же полицейского, которого встретим.
– Слушай, Надежда, а почему ты думаешь, что нас это чудовище пропустит? Возьмет сейчас под арест, как этого, – и пиши пропало. И как ты вообще собираешься отсюда выйти? Стены глухие, никаких ворот и калиток не видно, только окно…
Надежда перевела взгляд на окно и схватила Алку за руку. Оглядываясь на пленного Гарика, она зашептала ей на ухо горячим шепотом:
– Алка, ты что, не узнаешь? Это же оно, то самое!
– Чего? – громко переспросила медленно соображающая после всего с ней случившегося подруга.
– Тише ты! Окно! То, что на фотографии!
– Ты сама орешь.
– Я ору шепотом, это от волнения! Мы его нашли!
– Точно, теперь я вижу!
– Как нам повезло, что нас заперли в шкафу, иначе мы никогда бы не вышли в этот дворик и не нашли бы окно, его видно только отсюда.