Кому на руси жить
Шрифт:
– Ждите, – говорю парням и, раздвинув плечами жаждущий ратной славы народ, выбираюсь на передовую. Стоящий первым у ворот смуглый парень пытается задержать меня за руку.
– Эй, куда лезешь?
– Не переживай, братишка, я быстро, «мама» сказать не успеешь, ты грабки-то прибери, а то отрублю к хренам свинячим.
В глазах молодого, румяного дружинника преграждающего нетерпеливым соискателям должности новобранца путь к ристалищу мелькает нечто из чего я с удовольствием делаю вывод – меня он узнал. Узнал и посторонился, пропуская.
Прохожу
Терем у купца ничуть не хуже боярского, ни ввысь, ни в ширину не уступит. А вот двор подкачал. Из за большого количества складских построек свободного места перед теремом втрое меньше, чем у Головача, а вот луж, грязи и травы нет, все незастроенное пространство усыпано свежими, пахучими сосновыми опилками подобно цирковой арене.
Безо всякого энтузиазма узнаю, что экзамен принимает сам князь полоцкий Рогволд. Заскучал сердечный по полям-лесам со своими боярами кататься, да в гостях у богатого купчика дармовой мед хлебать, усталая душа зрелищ запросила.
Князь в простой серой рубахе без опояски стоит на крыльце, широко раскинув по перилам сильные руки. На четырех пальцах сверкают драгоценные перстни, кончики сивых усов свисают ниже бороды. Справа от князя неподвижным, тощим истуканом торчит Дрозд, рядом с ним хозяин терема Бадай, слева еще кто-то, рассмотреть не успеваю. Внизу под перилами на низком бочонке вальяжно развалив в стороны ноги и откинувшись спиной на бревна основания крыльца, расположился Змеебой. Морда у него помятая, недовольная. Ни Бура, ни Миная не видно, зато за левым плечом Рогволда нарисовывается напряженная физиономия новоиспеченного боярина Овдея.
Мишино присутствие неожиданно придает мне уверенности. Замечаю как глаза князя, его бояр и нескольких дружинников оценивающе меня оглядывают, обшаривают от подошв до макушки, подолгу задерживая внимание на оружии. Весь присутствующий на дворе по делам люд, побросав работу, начал сбиваться в группки в ожидании потехи.
Уверенно шагаю ко входу в терем, останавливаюсь у коновязи, водрузив ладони на навершия мечей.
– Как величать? – ровным голосом спрашивает Рогволд.
– Стяром величай, княже.
– Чем славен, Стяр?
– Да ничем особенным. В дружину твою желаю.
Тут к правому уху сюзерена пристает устами Дрозд и что-то быстро шепчет жесткими губами. Густые княжеские брови начинают ползти на встречу с макушкой, он втыкает в меня острый взгляд словно копьё, глядит,не мигая, с полминуты.
– Так это ты голым кулаком прикончил обоерукого урмана и свернул княжьему десятнику клюв на сторону?
Я киваю безо всякого самодовольства.
– На моей памяти это не удавалось никому, даже заезжим новгородским удальцам, – продолжает Рогволд.
Я решаю уточнить:
– Ты, княже, сейчас про Харана или Вендара?
– Что мне Харан? – восклицает князь точно речь идет о болотной лягушке. – Урману – урманово. Дивно мне как смог оплошать мой лучший десятник!
– В темноте он не мог видеть
– Это Вендар не видел? – повышает голос Рогволд. – Он лучший на кулаках из всех кого я знаю и в темноте видит как куница! Никто не убедит меня, что какой-то лесной тать смог победить столь искусного бойца. Я знаю кто ты и думаю, что мечом как и любым другим оружием владеть горазд. В другой раз велел бы снести тебе башку за то что дерзнул прийти сюда, но мне нужны стоящие воины, поэтому даю возможность избежать кары за страшные злодеяния: победишь Вендара в кулачном бою сам на сам – докажешь, что достоин, нет – велю голову снять.
Мне пришлось сделать усилие, чтобы подавить улыбку торжества.
Нахмуренный князь считает своего десятника неимоверно крутым и думает, что поставил передо мной неразрешимую задачу. Даже если этот Вендар действительно так хорош как полагает его босс, надеюсь, что с высоты своего боксерского опыта я с ним управлюсь. Теперь это мой единственный шанс выжить.
– Согласен, – говорю. – Только и у меня есть условие, князь.
Я делаю паузу, в наступившей абсолютной тишине все слышат как громко и насмешливо хмыкает Змеебой.
– Может лучше тебе жилы на кулак намотать? – ласково спрашивает он. – Как смеешь князю условия ставить?
Безразлично скольжу взглядом по горящему вызовом лицу Змеебоя. Положение лучшего воеводы просто обязывает вякнуть что нибудь эдакое, но зная по Мишиным рассказам о нраве полоцкого владетеля, понимаю, что здесь все решает Рогволд. Поэтому оставляю выпад заслуженного полководца без внимания и продолжаю с князем:
– На серебро, что было в подвалах можно два терема выстроить, так что я тебе ничего не должен. Страшные мои злодеяния как лесного душегуба пока никем не доказаны. Пойду к тебе в дружину если возьмёшь без испытания людей на которых укажу. Верные людишки, опытные, не пожалеешь, князь.
– Что, тоже – тати?
Я неопределенно пожимаю плечами.
– Какая тебе разница? Говорю же – верные и опытные.
Змеебой, не вставая со своей сидушки, поворачивает голову вверх к Рогволду.
– Зачем ты его слушаешь, княже? Это же тать, разбойник, ему на вороп кровавый сбегать как до ветра сходить! На кол его надо усадить, а не за дружинный стол!
Вот неугомонный, ревнует что ли? Как бы ему помягче намекнуть, что не собираюсь становиться никому конкурентом, по крайней мере пока.
Рогволд шевелит усами в невеселой ухмылке.
– Так ведь и ты из мамки не воеводой вылез, Змеебой. Если я всякого по прошлому мерить буду, с кем в будущее идти?
Князь отнимает руки от перил, складывает на груди, устремляет задумчивый взор прямо перед собой. За ту минуту, что он молчит, медленно раскачиваясь с носков на пятки, я ни разу не вдохнул, опасаясь спугнуть девку-удачу. Змеебой занял прежнее положение на бочонке, он и другие бояре с советами не лезут, также как и я молча ждут решения князя.