Кому на руси жить
Шрифт:
Вендар криво ухмыляется, вздыбив одну половину усов обнажив крепкий, волчий клык.
– Болтать языком тебя учить не надо, так ведь, Стяр?
Вся гридь, исключая осторожного Врана напрягается, двое будто ненароком меняют позы так, чтобы моментом отрезать мне путь вглубь судна. Со всеми я успел перезнакомиться, со всеми хлеб преломлял. Хорошие они парни, но солдафоны до мозга костей. В спагетти порубают, скажи десятник только слово.
– Меня много чему учить не требуется, Вендар. Просто я хочу знать куда мы так спешим.
Нагнув голову к правому плечу, десятник одарил меня проницательным
– Зачем же пустые веси жечь? – не унимаюсь я, находясь на взводе. – Это же данники! Отара! Куда им возвращаться?
– Вернутся, – уверенно говорит Вендар. – Землянка в два дня роется. Перезимуют в новых. Хуже, если копятся где-то, дружину на бой выводят, место невыгодное готовят. Вот тогда Рогволду действительно нужна помощь и каждый потерянный нами миг может стоить князю очень дорого. К тому же, если ты заметил, мы ни разу не встретили ни одной даже самой маленькой лодки, не говоря уж о насадах, стругах и плотах. Двина река большая и мы на ней одни, а это очень даже неспроста, уж ты мне поверь. Даже летгалы затаились, – Вендар кивает в сторону правого берега реки. – Следят за нами и не показываются.
Перед закатом река подносит нас к еще одной порушенной деревеньки на левом земигольском берегу, живописно обнесенной с трех сторон темнеющим лесом как оградой. Глаза б мои на это не глядели. Тяжела поступь полоцкой дружины, но долг, как известно, кровью красен.
– Эй, глядите, там человек!
Один из гребцов почти полностью засунул голову в весельное окно и продолжает громким криком обращать всеобщее внимание на человека машущего руками у самой кромки воды.
Что-то рановато жителям возвращаться в покинутые жилища, к тому же дотла сожженные. Да и зачем ему призывать чужой насад? Это явно не земигол.
Вендар командует – к берегу!
Не успевают весла трижды вдарить по спокойной воде как один из гридней именем Шолох удивленно воскликает:
– Да это же Ожог! Точно – Ожог, посмотри, Вендар!
Десятник хмурится, всматриваясь и согласно кивает. Кричит гребцам добавить ходу и первым спрыгивает с левой скулы по пояс в воду, едва насад прошелестел началом киля по песчаному дну. Вблизи становится видно, что махавший нам человек сильно ранен, правая ляжка перевязана кровавой тряпкой от колена до паха, на голове повязка почище.
Вендар просит гридь сойти на берег. Я спрыгиваю за Враном в охоте поразмять ноги на твердой земле.
– Осмотритесь там! – велит десятник. – И мухой назад!
Вендар с помощью двоих гребцов помогает раненому Ожогу взобраться на борт, а мы спешим к разоренной веси разведать что-почем.
Деревенька схожа с родиной боярина Овдея как по размерам, так и по количеству строений. Поначалу мне кажется, что от некоторых черных головней поднимается не до конца вышедший жар и веет свежим дымом. На самом деле угли и пепел давно простыли. Мягкая земля вокруг многих спаленных, обвалившихся жилищ взрыта глубокими следами человеческих ног, в большом
– Танцевали тутчтоли? – спрашиваю оказавшегося рядом молодого дружинника Роста. – Или дрались?
– Дрались, – говорит. – А вот тут павших жгли.
Рост кивает на большую по сравнению со всеми другими кучу мелких угольев и пепла.
– Много тут?
– Человек двадцать.
Возвращаемся с докладом на судно. Десятник приказывает немедленно отплывать. Мой черед на весле, но со своего первого от кормы места мне прекрасно слышен обстоятельный рассказ Ожога, перемежающийся аппетитным чавканьем и бульканьем глотков из походной фляги.
– В первой же веси нас ждали. Подловили при высадке из лодий. Вдарили из луков, полдесятка сразу наповал. Пока щиты доставали, свои луки налаживали – еще столько же долой. Стрельцы неплохие у этих рыбоедов, быстрые. Их дюжина всего была. Пятерых побили, остальные ушли. Весь – чистая как подметенная, ничего и никого не нашли. Второй раз высаживались осторожно, в бронях и со щитами. Весь тоже пустая как выеденная белками шишка. Сожгли и эту для наглядности. В третьей, той, что была дальше всех от берега, нам дали подойти к домам. И выйти дали, но три десятка конных вынеслись из близкого леса как на крыльях. Мы в «стену» успели, но без копий было трудно. Многих потеряли. В четвертом селении случилось как и в первом, но там были только раненые. Ни один земигол не ушел. Дай еще луковицу, – просит оголодавший Ожог и с остервенением вгрызается в богатый витаминами овощ.
Из дальнейшего рассказа раненого дружинника мы узнаем, что в последней виденной нами веси князь отрядил в погоню за убегающими в лес земиголами отряд гриди в составе которого был и Ожог. Что там случилось предположить не трудно. Чудом избежав лютой смерти от рук вероломных сынов балтийского племени и в заготовленных загодя ловушках, гридень приполз обратно на пустынный берег, так как знал, что за основной дружиной вскоре пойдет наш насад, на целые сутки в осоке загасился.
В итоге, не собрав и хлебной крошки из положенной дани, потеряв почти четверть дружины, Рогволд так и не отвернул, пошел дальше искать встречи с Вилкусом – родственником убиенного князем прежнего вождя земиголов. Кто там говорил будто конницы у них нету? Да и Вилкус тот еще тип, по ходу. Задержал продвижение князя мелкими стычками, дружину потрепал, чем сам занимается – неизвестно, должно быть войско собирает, дабы радикальным способом покончить с требовательным соседом.
– Узнаю Рогвода, – в сердцах произносит Вердар, дослушав рассказ Ожога.
– Правильно князь все делает, – поддерживает патрона Вран. – Надо Вилкуса этого к ногтю, иначе отложатся земиголы, другими тропу покажут.
«Неплохо бы, – думаю, – к ногтю. Да где ж его взять Вилкуса? А партизанская война и не таких орлов обламывала. Народная, знаете ли, дубина...»
– Что с Ольдаром? – спрашивает напоследок Вендар.
– Княжич жив-здоров, Рогволд его учит и бережет пуще себя.
Вендар недовольно качает головой, мне же в свою очередь до смерти хочется узнать как там Овдей, но считаю свой вопрос не скромным. Спрошу попозже, придумать надо, чтоб вскользь получилось.