Кому в раю жить хорошо...
Шрифт:
— Он выбывает из игры, — высунулся черт из некоторой дали, кивнув на статую. — Не пропадать же энергии, — усмехнулся он ехидной шерстистой рожицей с рожками. — А поленья тут, только смотреть надо наоборот. Забыла?
Манька улыбнулась ему, как старому другу. И в самом деле, она совсем выпустила из виду затылочное зрение. И немедленно исправила оплошность. Черт вприпрыжку следовал за нею, украшаясь цветами. На голову он водрузил перевернутый колокольчик гигантских размеров, на шее болтался венок из слабо сплетенных белых пушистых вперемежку с алыми махровыми цветами, на бедрах вокруг опоясанье из пушистой травы, по низу которого пустил веточки с белыми и синими цветами. Несомненно, черт мнил себя женским полом. Видимо, в Саду-Утопии был вечер или ночь. Везде люминесцировали
— Материя сознаний обнуляется, — черт вынырнул на ее сторону, рассматривая статую. — Это те, которым пора уйти к Великому Богу, который родил Мессира…
— Это как? — поинтересовалась Манька, проверив, насколько черт обездвижен ее головой. На этот раз он был сам собой. Она успокоилась.
— Сознание не смогло бы существовать, если бы некоторые силы не двигали его взад-вперед, взад-вперед, — Черт изобразил на пальцах колесико, хаотично порулив другой рукой вокруг и около. — Пока оно живет, оно как бы размазывается в некотором количестве материи, накачанной количеством энергии, которой хватило бы, ну… — он оглянулся в поисках сравнительного образа, махнул рукой и загнул трехэтажную заумность: — На воплощение мечты некоторых звезд, относительно кромешных мероприятий, по непрерывной выплодовке трансмутагенных и мутационных видовых изменений материальности по уровневым высокоскоростным переменным величинам с заданными параметрами.
— ???… — Манька непроизвольно раскрыла рот, охнув, будто схлопотала кирпичом по голове.
— Скажем так, — пояснил он, заметив, что Манькин взгляд застыл, пытаясь переварить полученные сведения. — Энергии твоего сознания хватило бы на количество динозавров, которые существовали на земле в период одного года в пору их расцвета. Их сознания двигались с меньшей скоростью. Или жизненно важным объектам микроскопического размера, лишенным сознания — им этой энергии хватило бы на миллион лет того же периода. Миллион лет микроскопическая биомасса могла бы жить не умирая.
— ???… — Манька мотнула головой и забыла, что хотела сказать.
— Именно! Именно! — горячо воскликнул черт. — Энергия, которую вдохнул в вас Господь (Дьявол), для поддержания материи вашего сознания в форме, хватило бы на один год всем динозаврам и динозаврикам, в пору их расцвета! Все живое стремиться совершенствовать свою форму и содержание. Она нужна вам, чтобы мысль была для вас объектом исследований. Перед тем, как отработанной материи сознания уйти в Небытие, энергия добывается обратно, равномерно распределяясь по всему количеству неугасимой материи, которая впоследствии смешивается с землей и принуждает ее приступать к разведению биологических видов. Это живой огонь, и он родит жизнь всюду, где есть хоть какие-то условия для жизни. Кислород, водород, азот, углерод, сера…
— Послушай-ка, а как так было, что люди в огне не умирали и не становились живыми? — Манька перевела тему, испугавшись учености черта.
— Здесь люди не видят бытие, они как бы спят, и снится им, что вокруг них море, у которого есть мудрое начало. И это море показывает им, как землю их едят черви, как приходят к ней обращения из земли ближнего, и она слышит их, и молчит, если у нее нет сознания. Человек, конечно, раскаивается, но некому его утешить. Как только он приступает к Богу (к Дьяволу), обе земли обличают его всеми червями. Двух свидетелей и самого Судьи бывает достаточно, чтобы вынести приговор.
Вот ты, смотришь на обе земли и, когда находишь в земле человека, понимаешь, он принес ужас или пожалел одного из вас. Если человек не искал крови, он не становится червем. Люди не хвалятся и не радуются над телом больного, они соблюдают покой или говорят: он болен — надо помочь ему, не поднимают себя и не свидетельствуют против души или человека. Но не так, когда приходят вампиры — они воют, как больные, молятся о себе, выдумывают долги или наоборот, или обвиняют… Их действия всегда иррациональны. Бывает трудно понять, что происходило на самом деле. Летописец, который рассматривает себя от события к событию, опираясь на логические суждения, связывает свои расчеты с событиями в земле ближнего. С пришествием вампиров трак времени бывает полностью разрушен, объяснить поведение вампира земля без сознания не способна. Хуже, когда они напали и с той и с другой стороны.
Другое дело, когда вампиры заключают землю в такое место, где и земля, и сознание человека продолжает существовать между Адом и земной жизнью вампира. Живой огонь ищет объекты, которым пора расстаться с голословным утверждением: мы были, мы есть, мы будем. Сам по себе человек — это независимое сознание и земля. Для вселенной вы то же самое, что для вас черви. Вы не привязаны к Богу. Огонь убивает вас, как убил бы болезнь Бога. Но как только сознание уходит за грань бытия, неугасимый огонь начинает воспринимать человека, как часть земли, подпитывая ее. И тут уж земля вытаскивает человека обратно. А вместе с сознанием приходят и его черви. Сознание не живое и не мертвое, оно открыто, кровь течет к вампиру рекой — и сыт, и пьян.
— А почему меня огонь не убивает?
— Ты дружественный червяк. Как человек в твоей земле, который не ищет крови. Не Бог весть какой нужен ум, чтобы поднять Дьявола и поговорить с огнем. Он же руководствуется Законом, а в Законе сказано: жив человек, если соблюдает заповедь первую. Неугасимый огонь не убивает живое, по Закону он убивает мертвое.
— А Баба Яга?
— Она не была вампиром. Впрочем, и человеком ее не назовешь. Смогла поднять полено, но посеять духу не хватило.
— Это не страх, — задумчиво проговорила Манька, вспомнив, как баба Яга плевала в колодец. — На месть смахивает. Значит, я не смогу повидать родителей?
— Нет. Твои родители мертвы. Ад — это зал ожидания, воссоединение заканчивается Судом.
— А что это было, ну, когда я вдруг оказалась в луже? Не белый молочный туман, а… — Манька покрутила руками, пытаясь подобрать нужные слова, — эмоции, облаченные в материю.
Черт посмотрел заинтересованно.
— Это не лужа. Мессир обратился к тебе напрямую, минуя землю, и ты пила вино, которое он выдавил из себя. Нечто вроде вибраций. Радость, любовь, презрение, ненависть… Есть вибрации души, есть, когда вибрируют черви, а есть вибрации сознания. Вот ты, слушаешь червяка — он зудит, поворачивая время вспять, одно и то же, и ни жив, и ни мертв. И выжигает живые чувства, которые мог бы родить человек. Сам по себе он не может напоить землю, но ответные вибрации сознания пролились дождем. Мессир вибрирует, как человек, но не человек. Люди могут напоить только свою землю, а он — вселенную. И умеет их собрать. Поэтому, он и твой Бог. Единственный, который может услышать и ответить. Сами по себе вибрации не чувства, чувством они становятся в земле. И не чувства, когда человек слушает и говорит: «Ах, как мне тоскливо!» — а сам уже недоволен и не знает, как убить тоску. Или: «Ай, как мне весело!» — а сам как бы в стороне от этой радости. Или: «Да, я чувствую, что вы говорите правду!» — а сам и верит и не верит, думая о другом. Это мощная сила, которая уходит в землю, — черт покачал с сожалением головой. — Ты не поймешь. Напоить землю дано лишь живому человеку. Когда Мессир сказал, что ты не можешь сказать в землю, он имел в виду, что твои вибрации не достают ее. Чувства к тебе приходят и уходят, но не идут от тебя самой.
— Ну почему же… Я понимаю. В смысле, я поняла, что это такое… Радио — это вибрации некой сущности, которая поселилась в матричной памяти. Моей или вампира. А поселили ее, когда вошли через открытую землю. Получается, я не саму Благодетельницу слышу?
— И ее тоже. Ее присутствие, — поправился черт. — Она всегда может войти в землю и выйти на другом конце. Так червь получает дополнительную силу. Их много, но по большей части они спят или подтачивают незаметно. И только червь, который имеет подпитку на другом конце земли, становится Богом.