Шрифт:
ПРОЛОГ
…Мотор несся с бешеной скоростью, почти двадцать две мили в час. Четыре поршня, составлявшие его сердце, ходили ровно и сильно, а дорога впереди была пустынна, как это и положено без четверти пять утра в добропорядочной немецкой провинции… «Дюркопп Книппердоллинг», спортивный четырехместный автомобиль, любимое авто прусских генералов, здорово пылил, лето выдалось сухим и жарким, но дремавшему на широком заднем сидении господину было вполне комфортно. Помимо прочих новинок: частичной брони и совершенно новых, изумительной прочности
Водитель, молодой серьезный парень, вел, не отрывая глаз от дороги и, не смотря на скорость, успевал еще поглядывать по сторонам настороженно и хмуро. Причины для плохого настроения у рядового Гюнтера Либке были более чем серьезные. И та, что он не успел выспаться, стояла в списке далеко не первым номером.
Начать хотя бы с того, что разбуженный ни свет, ни заря рядовой, едва успев умыться, оказался… в офицерском казино гарнизона, где оказаться никак не мог, солдат и собак сюда не пускали. Впрочем, для любимой левретки жены генерала еще могли сделать исключение… А вот Гюнтеру не светило ни при каком ветре, разве что при ураганном, если бы здание казино вдруг начало рушиться на головы господ-офицеров, и нужно было их спасать. Да и тогда, кто знает, чего удостоился бы Гюнтер: кружки шнапса и внеочередной увольнительной за спасение, или гауптвахты за нарушение субординации. Скорее всего и того и другого. Причем началось бы совсем не со шнапса. Герр полковник Отто фон Шромберг был большим поклонником дисциплины и музыки Вагнера. Причем, именно в таком порядке.
Понятно, что, увидев тщательно отутюженную форму, приглаженные волосы и знаменитое позолоченное пенсне, Гюнтер решил, что умер и попал в ад. Небо на землю, впрочем, не рухнуло. Во внутренние помещения офицерского клуба рядового Либке все же не пустили. Разговор произошел прямо в вестибюле, между конторкой и большим фикусом в кадке.
– Гюнтер Либке, – задумчиво произнес полковник, покусывая длинный мунштук великолепными зубами. Сигара, кстати, не дымила.
Услышав свою фамилию из уст самого фон Шромберга, Гюнтер так изумился, что сумел лишь вытянуться во фрунт и щелкнуть каблуками.
– Служите полгода. С весны водите автомобиль генерала. Нареканий по службе… – полковник на несколько секунд задумался, даже прикрыл глаза, словно листая невидимое досье, и за эти минуты Гюнтер чуть не отдал Богу душу, спешно перебирая, где мог проштрафиться. – Нареканий не было, – закончил Шромберг и Гюнтер перевел дух. Заметив волнение солдата, обладатель самого страшного пенсне под небом Германии, невольно улыбнулся.
– Вы родились в Померани?
– Так точно, господин полковник, – щелкнул каблуками Гюнтер.
– Ваши родители?..
– У них хутор, господин полковник. Свиньи, три коровы, небольшая маслобойка…
Фон Шромберг покивал.
– Родственников в Польше, Эльзасе, за пределами империи нет?
– Никак нет, господин полковник.
– Я знаю, – кивнул тот, – со студентами и прочими… неблагонадежными личностями приятельства не водили?
– Никак нет, господин полковник, – отрапортовал Гюнтер менее лихо, слегка удивленный направлением, которое принял разговор.
– Хорошо, – произнес Шромберг. Немного помолчал. Гюнтер терпеливо ждал, не выказывая волнения.
– Сейчас вы поступите в распоряжение к некоему господину… назовем его, скажем, господин Мюллер. Вашей задачей будет благополучно доставить его на мызу Янеда. Это в Эстляндии. Нужными документами вас снабдят.
Не зная, как на это нужно реагировать, Гюнтер снова щелкнул каблуками.
– Это очень важное задание. Возможно, вас попытаются остановить.
– Остановить? – рискнул переспросить Гюнтер, – Как?
– Способ мне неизвестен. Но на всякий случай автомобиль, который вы поведете, оснастили специальной шиной с режущей кромкой впереди.
– На случай, если поперек дороги протянут проволоку? – догадался Гюнтер.
– Ты сообразительный парень, – одобрительно улыбнулся Шромберг, неожиданно переходя на «ты», – значит, я не ошибся, выбрав именно тебя. Да, может быть проволока. Может быть что-то еще.
– Бомба? – предположил Гюнтер.
– Откуда такие мысли, юноша? – насторожился полковник.
Гюнтер пожал плечами, слегка погрешив против безупречной выправки:
– Но ведь такое случается, господин полковник.
– Случается, – сухо подтвердил Шромберг, – так вот, рядовой Либке. С твоим автомобилем и с господином, которого ты повезешь… а, в особенности, с портфелем, который повезет он, ничего подобного случится не должно. Если ты что-то недопонял – за безопасность господина… Мюллера и его портфеля ты отвечаешь головой.
– Так точно, господин полковник. Отвечаю головой.
– Защищать его будешь как маслобойку своего отца.
– Так точно.
Стекла золотистого пенсне блеснули в свете утреннего солнца.
– На тот случай, если все же случится то, что случиться не должно… ни господин Мюллер, ни, в особенности, его портфель не должны попасть в чужие руки живыми и целыми. Ты меня понял, Гюнтер?
Бог знает, как это случилось – вот секунду назад стекла пенсне были совершенно непроницаемые, успешно пряча от рядового Либке выражение глаз фон Шромберга. И вдруг стекла как будто исчезли, и на Гюнтера глянули темные, холодные и цепкие глаза полковника. Этот взгляд напоминал мертвую хватку бульдога. Гюнтер немедленно и обильно вспотел, припомнив всю свою жизнь до момента крестин. Жуткий взгляд не отпускал, сжимая Гюнтера не хуже гидравлического пресса… Не помереть бы, подумал рядовой Либке.
– Так точно, господин полковник, – выдавил из себя Гюнтер, отстраненно удивляясь неземному спокойствию своего голоса и сухому щелчку каблуков.
– Ты мне и в самом деле нравишься, – произнес Шромберг. Его знаменитый Взгляд снова спрятался за стеклами, – Документы и гражданскую одежду получишь сейчас же. Оружие… Пистолет системы «Вальтер» тебя устроит?
– Вполне, господин полковник. Хороший пистолет. Надежный.
– Замечательно. Значит – «Вальтер». Выезжаете через десять минут. Господин Мюллер будет ждать в машине. Ты можешь идти.