Конь Огненный
Шрифт:
– А вот тут ты загнул, – протянул Кореец, – если учесть, сколько стоит обучение военного летчика…
– Сколько бы ни стоило – безопасность государства все равно стоит дороже, – отрезал Глеб.
– Можно подумать, так все серьезно, – протянул Женя, – крутая крутизна… Что такого секретного может быть в нашей палубной авиации? Очередная модификация Су-33? Хорошая машина, не спорю, один из лучших палубников в мире. Но его уже весь мир знает в фас, профиль и даже в разрезе.
– КБ Сухого не имеет к этому самолету никакого отношения, – бросил Глеб слегка в сторону, не сомневаясь, впрочем, что молодой летчик ловит не то, что каждое слово – каждый отдельный звук.
– Значит – Як? Новый Як!? Его все-таки сделали!!? – шумно обрадовался Женя, – но ведь говорили… И министр выступал – финансирование программы прекращено… в связи с бесперспективностью.
– Он соврал.
– Министр?
– А что тебя удивляет? Полагаешь, министр не умеет врать?
– Да нет, – стушевался Кореец, – думаю, он умеет это делать не хуже любого другого. Только – на фига козе баян? В смысле… если бы хотели сбить с панталыку какие-нибудь иностранные разведки.
– Ха! – перебил 9,5.
– Которые интересуются новыми разработками…
– Два ха-ха!
– В области нашей палубной авиации…
– Я уже умер со смеху, – объявил 9,5 и демонстративно отодвинулся от столика. Впрочем, недалеко и, как выяснилось, ненадолго.
– Ты погоди умирать.
– Не переживай, он сейчас воскреснет, – пообещал Глеб.
Покатав в руках белый керамический стаканчик с крепким свежесваренным кофе, Кореец решительно отставил его в сторону.
– Ну, так кто-то из волков сжалится над бедным несчастным мной и таки скажет, что такого глобального произошло в мире, пока я варил кофе.
Самара загадочно улыбнулся и посмотрел на часы. То же движение, с точностью до выражения глаз, немедленно повторил 9,5.
– Через пятнадцать минут, – сказал Глеб.
– Точнее, через четырнадцать минут и тридцать пять секунд, – поправил Сергей, любивший точность.
– Он будет здесь.
– Та-там! – пропел Сергей, изображая фанфары.
– Здесь – это где? – осторожно уточнил вообще-то верующий, и даже слегка суеверный, но боявшийся поверить Кореец, – на базе?
– На палубе.
Самара довольно сощурился, наслаждаясь произведенным эффектом: у младшего товарища, в натуре, отвисла челюсть.
– Он… – благоговейно выдохнул Кореец, – сядет на палубу «Ярославля»? Летчик-испытатель будет отрабатывать палубную посадку? А почему не в Ейске? И, если все так круто, где все шишки? Адмирал, генералы, министр, представители КБ, журналюги?
Самара и 9,5 переглянулись.
– Скажем? Или еще помаринуем?
– Да ладно, смотри, он сейчас сам взлетит без катапульты.
– Совершенно секретно, – напомнил Сергей.
– Разрешите напомнить, господа авиаторы, что мы вторые сутки в море. Увольнительные отменены уже почти две недели. И кому я в таких условиях могу проболтаться? Рыбам? – оскорблено спросил Женя.
– Ну… возможны варианты. Говорят, бундесы разрабатывали схему с применением дрессированной кильки.
– Для этого кильке были хирургическим путем имплантированы ухо, речевой аппарат и любовь к немецкой родине.
– Да ну вас, – оскорбился Женя, – чтоб вам всю оставшуюся жизнь пить «Наполеон» и этой самой килькой закусывать.
– Фу, как пошло, – не сговариваясь, протянули авиаторы и снова посмотрели на часы.
– Семь минут. Идем встречать?
– Думаешь, он будет так точно? Брось. Когда Бог создавал на земле порядок, авиация была в воздухе.
– Но все же опоздать будет невежливо.
Уже вставая, господа летчики оглянулись на слегка обиженного и насмерть заинтригованного Женю.
– Никого не будет, – сжалившись над другом, проговорил Глеб, – ни министра, ни телевидения. Все абсолютно секретно. Новый самолет сядет на палубу «Ярославля» и в течение всего лета будет проходить здесь тестирование. Сформирована летная группа под руководством майора Сибирцева.
– Он пилотирует? – ахнул Женя, – Сам?
– Нет, тещу попросил. Конечно сам. Не вздумай просить автограф, он этого не любит. И, самое главное. В летную группу войдут двое. Те, кто покажет наилучшие результаты на видеотренажере.
– Что, и я могу?
– Почему бы нет? – пожал плечами Глеб, – из всех нас ты – самый молодой, насколько я знаю, с компом у тебя полный симбиоз. Игрушки до сих пор любишь. Думаю, у тебя неплохой шанс.
– А… допуск?
– Вот чудак-человек! То, что ты здесь, как раз и означает, что контроль лояльности ты прошел, и допуск у тебя есть. У всех нас он есть. Ну что, идем?
Пепельное небо ближе к горизонту собиралось тяжелыми складками туч. Погода устанавливалась, самая что ни на есть, нелетная. Тем не менее, народ на палубе расходиться не спешил, хотя объявленное время прибытия уже давно миновало. Но это там, в закомплексованной Европе джентльмен ждет джентльмена десять минут, а потом идет по пабам… или по бабам. У нас, если надо, сутками ждать будут. А потом пойдут навстречу.
…Тот, кого так напряженно ждали, появился внезапно, и совсем не с той стороны, к которой было приковано большинство встревоженных взглядов. На фоне стремительно темнеющего неба нарисовался силуэт, живо напомнивший кадры из какого-нибудь футуристического блокбастера: этакое оригами в стиле «милитари», грубоватое и изящное одновременно. Две хвостовые балки с хищно торчавшими стабилизаторами, выдвинутые далеко за границы среза сопла придавали ему вид мощный и стремительный. Слегка «сплющенный», самолет скользил в воздушном потоке легко, словно двадцать тон веса были просто ничем, тьфу – и растереть. Он приблизился так быстро, что никто не успел ничего не только сказать, но даже подумать, заложил немыслимый, невозможный с точки зрения аэродинамики вираж, снова пропал из виду, потом вдруг вынырнул откуда-то прямо над палубой, на одно длинное мгновение завис над ней, выпустив шасси, и мягко прыгнул вниз… сел… оказавшись вдруг намного больше, чем казался. Откинулся прозрачный купол.
Женя со щенячьим восторгом смотрел, как из самолета выбирается, а потом слегка тяжеловатой, «медведистой» походкой приближается к ним человек-легенда, летчик-испытатель Алексей Сибирцев. Подходит, отдает честь, делает короткий рапорт…
– Почему так долго? – спросил Дед.
– Обходил грозу.
– Как она? – Дед мотнул головой в сторону самолета. Вопрос был совершенно не по уставу, но не задать его Дед не мог. Военный флот ждал эту машину, очень ждал…
– Ласточка, – с нежностью произнес летчик.