Конан из Киммерии
Шрифт:
Человек в горностаях слегка пошатнулся, точно сбрасывая с плеч непосильную тяжесть.
— О Иштар! — выдохнул он. — Это в самом деле Ксальтотун! И он действительно ожил! Валерий, Амальрик, Тараск! Вы видите? Видите? Вы сомневались во мне, но я сумел справиться! Да, нынче мы вплотную приблизились к раскрывшимся вратам Преисподней, силы тьмы дышали нам в спину — о, они до последнего следовали за ним. И все-таки мы сделали это! Мы вернули к жизни величайшего из волшебников…
— И, несомненно, обрекли свои души на вечную муку, — пробормотал смуглый коротышка Тараск.
Желтоволосый Валерий рассмеялся резким, неприятным смехом:
— Какие муки могут быть горше этой жизни? Считай, все мы прокляты с колыбели. Да и кто откажется продать свою жалкую душонку за трон?
— В его взгляде нет разума, Ораст, — сказал здоровяк.
— Он долго пролежал мертвым, — ответил Ораст, — Он похож на только что разбуженного. Его разум еще пуст после долгого сна… какое там сна — ведь он был мертв! Мы вызвали его дух из бездны тьмы и забвения. Надо поговорить с ним.
Он наклонился над саркофагом и, вперив взгляд в широко раскрытые темные глаза лежавшего внутри, медленно произнес:
— Пробудись, Ксальтотун!
Губы воскрешенного дрогнули и шевельнулись.
— Ксальтотун? — повторил он неуверенным шепотом, словно ощупывая перед собою дорогу.
— Ты — Ксальтотун! — проговорил Ораст, подобно гипнотизеру, вводящему свою жертву в транс. — Ты — Ксальтотун из Пифона, что был в Ахероне.
Далекое пламя встрепенулось в темных глазах.
— Я тот, кто был Ксальтотуном, — послышался шепот, — Я мертв.
— Ты — Ксальтотун! — вскричал Ораст, — Ты не мертв более. Ты — жив!
— Я — Ксальтотун, — жутко прошелестело в ответ. — Но я умер. Там, в Стигии, в городе Кеми, в своем доме.
— И отравившие тебя жрецы забальзамировали твое тело, не тронув ни единого органа! — воскликнул Ораст. — Велико было их черное искусство, но теперь ты снова живешь! Сердце Аримана вернуло тебе жизнь, возвратив твой дух из пустых пространств вечности.
— Сердце Аримана! — Огонек воспоминания разгорелся ярче. — Варвары похитили его у меня…
— Память возвращается к нему, — пробормотал Ораст, — Поднимите его из саркофага!
Остальные повиновались после некоторого колебания. Нехотя прикоснулись они к ими же воссозданному человеку. Их пальцы ощутили твердую, мускулистую плоть, пышущую полнокровной жизнью, но легче от этого никому почему-то не стало. И все-таки они усадили ожившего. Ораст же обрядил его в темно-фиолетовую мантию, усыпанную золотыми звездами и полумесяцами, а потом повязал ему на голову златотканую ленту, перехватив волнистые черные пряди, падавшие на плечи. Оживший не воспротивился им ни словом, ни жестом; молча дал он усадить себя в высокое кресло, напоминавшее трон с высокой спинкой черного дерева, серебряными подлокотниками и ножками в виде когтистых позолоченных лап. Он сидел неподвижно, лишь в темных глазах медленно разгорался пробудившийся разум. Казалось, два затонувших светоча всплывали со дна бездонных колодцев, наполняя странным свечением полонившую их тьму.
Ораст исподтишка покосился на своих сообщников, с болезненным интересом вглядывавшихся в своего удивительного гостя. У этих людей были железные нервы: они выдержали испытание, способное свести с ума человека менее закаленного. Что ж, Ораст знал с самого начала: он сговаривался не с какими-то слабаками, но с воинами, чье проверенное мужество не уступало способности ко злу, которая таилась в их душах, и необузданному властолюбию, способному смести любые законы. Ораст вновь обратил взгляд на человека, занявшего черный трон. Как раз в это время тот наконец заговорил.
— Я помню… — произнес он сильным, звучным голосом по-немедийски, со странным архаичным акцентом, — я — Ксальтотун. Я был верховным жрецом Сета в городе Пифон, что в Ахероне. Сердце Аримана… мне приснилось, будто оно снова обретено. Где оно?
Ораст вложил кристалл ему в руку, и великий маг глубоко вздохнул, вглядываясь в глубины камня, пылавшего у него на ладони страшным огнем.
— Давным-давно Сердце было похищено у меня, — проговорил он. — Алое Сердце ночи, властное спасти или проклясть. Издалека прибыло оно, из дальних времен. Никто не мог противостоять мне, пока оно было у меня. Но его похитили, и пал Ахерон, я же изгнанником бежал в мрачную Стигию. Я многое помню, но многое и позабыл… Я пребывал в далеком краю, за непроницаемыми туманами, за безбрежными океанами мрака. Какой теперь год?
— Завершается год Льва, — ответил Ораст, — со времени падения Ахерона минуло три тысячи лет.
— Три тысячи лет! — пробормотал маг, — Так долго! Но кто вы такие?
— Я — Ораст, бывший когда-то жрецом Митры. Это — Амальрик, барон Тора, что в Немедии, это — Тараск, младший брат немедийского короля, а этот высокий молодой человек — Валерий, законный наследник престола Аквилонии.
— Зачем вы вернули меня к жизни? — спросил Ксальтотун. — Что вам от меня нужно?
Теперь не могло быть никакого сомнения в том, что он воистину жив: пристальный взгляд говорил о деятельной работе ясного, бодрствующего ума. Да и в поведении его не осталось и намека на неуверенность и сомнение. Его вопрос был прям: должно быть, он хорошо знал — люди не склонны давать что-либо даром. Ораст ответил ему с той же прямотой:
— Сегодня мы отворили врата Преисподней и, освободив твою душу, вернули ее в тело, ибо нам нужна твоя помощь. Мы хотим, чтобы Тараск взошел на трон Немедии, а Валерий завладел короной Аквилонии. Твое искусство некроманта должно нам помочь.
Но цепкий ум Ксальтотуна не пропускал ни единой мелочи.
— Ты, Ораст, и сам наверняка не новичок в нашем искусстве, раз уж сумел меня воскресить. Как вышло, что жрец Митры умело пользуется Сердцем Аримана и заклинаниями Скелоса?
— Я более не жрец Митры, — ответил Ораст. — Занятия черной магией послужили причиной моего изгнания из Ордена. Если бы не присутствующий здесь Амальрик, меня, всего вероятнее, сожгли бы как колдуна. Лишение жреческого сана, однако, развязало мне руки, и я приступил к дальнейшим занятиям. Я объехал Замору, Вендию и Стигию, я прошел населенные призраками джунгли Кхитая. Я читал книги Скелоса, переплетенные в железо, спускался в глубочайшие колодцы, чтобы побеседовать с незримыми существами. Безликие видения говорили со мной в смрадной черноте джунглей. Наконец во внутренней Стигии, в посещаемых демонами подземельях гигантского храма Сета, мне попался на глаза твой саркофаг. Я изучил искусство, способное вдохнуть жизнь в твое иссохшее тело. Изъеденные плесенью манускрипты поведали мне о Сердце Аримана… Целый год потратил я на его поиски — и вот оно здесь!
— Тем непонятнее, зачем тебе понадобилось возиться со мной. — Ксальтотун не сводил с Ораста пронизывающего взгляда, — Почему ты сам не использовал силу, заключенную в Сердце?
— Потому, — ответствовал жрец, — что сегодня его секретов не знает никто. Даже легенды прошлого ни единым намеком не говорят о том, как пробудить его мощь. Я знал только, что оно способно возвратить жизнь, но большие откровения мне недоступны. Я смог использовать его лишь для того, чтобы воскресить тебя. Нам нужны твои познания, Ксальтотун. Лишь ты знаешь Сердце и его жуткие тайны!