Конец белого ордена
Шрифт:
Мещерский точно клещами стиснул ей горло. А Вадбольский замахнулся на нее кулаком. И тут произошло нечто неожиданное. Утверждая, что кругом никого нет, Мещерский ошибался. Кроме трех офицеров, в этом уголке леса находился еще один человек. Павел Устюжаев!
…Получив от Якубовского задание, Устюжаев сразу же отправился к Арбату, разыскал Афанасьевский переулок и медленно зашагал к четырнадцатому дому, размышляя о том, где лучше ему выбрать место для наблюдения. У дома Устюжаев обратил внимание на прохожего, который шел по противоположной стороне улицы. Чекист узнал в нем офицера, приходившего на свидание
Мещерский остановился как раз у дома номер четырнадцать. Прежде чем войти в парадное, огляделся. Проходивший мимо неказистый парень, на ходу затягивавший ремень, подозрения у него не возбудил. Он постучался к Коржавиным.
А вскоре офицер вышел из дому с девушкой, которая весьма походила на Катю Коржавину. Володя ее не раз описывал Устюжаеву.
Умело прячась, Устюжаев добрался с этой парочкой до Измайловского парка, вместе с ними вошел в лес. На одной из полянок офицер и его спутница остановились. Между ними произошел какой-то резкий разговор. Потом к ним присоединилось еще двое в солдатских шинелях. О таких людях говорят: «солдаты из офицеров».
Из своего укрытия Павлу хорошо было видно, как один из мужчин схватил девушку за горло, а другой замахнулся на нее кулаком. Что происходит в этой группе? Стычка сообщников или расправа над честным человеком? Устюжаев еще не знал, что связывает Катю Коржавину с этими людьми, один из которых, несомненно, принадлежал к контрреволюционной организации.
Но не отозваться на крик о помощи Устюжаев не мог. В два прыжка он достиг полянки, поднял наган и громко приказал:
— Ни с места! Руки вверх!
Мономаховцы обернулись, подняли руки над головой. Что делать дальше? Обезоружить, но как? Их трое, а он один. Приказать сдать оружие? Опасно. Заставить повернуться спиной и самому обыскать их?
Но мономаховцы уже пришли в себя. Увидев, что против них действует всего один человек, они стали медленно отходить друг от друга. Первый, у кого сдали нервы, был Мещерский. Судорожно засуетившись и не попадая рукой в карман, где у него лежал пистолет, он крикнул сообщникам:
— Стреляйте! Стреляйте в него!
Все дальнейшее произошло в считанные секунды. Мономаховцы, выхватив револьверы, открыли пальбу. Стреляя, они разбежались в разные стороны. Устюжаев тоже выстрелил несколько раз.
…Услышав грозный окрик неизвестного парня, Катя вместе с другими бессознательно подчинилась. Ее враги разбежались, отступили за деревья, и девушка, оставшись одна, не разбирая дороги и путаясь в кустах, бросилась к опушке…
Кто-то из белогвардейцев, низко пригибаясь, переменил место. Устюжаев выстрелил удачно. Бежавший ничком ткнулся в траву и затих. Кажется, одним врагом стало меньше. И в тот же миг ответная пуля настигла Павла. Нога у него подломилась, и он тяжело сел на землю.
Потревоженные выстрелами, надрывно кричали грачи, кружились над гнездами. Заволакивая небо, ползли темные тучи, в лесу стало сумрачно. На выстрелы, очевидно, никто не обратит внимания. В этом районе стрельба была не в диковинку. Затаив дыхание Устюжаев прислушался. Боль в ноге прошла, только горячая кровь неприятно струилась по бедру, щедро пропитывая одежду. Враги тоже притихли, выжидая, когда можно будет выстрелить наверняка.
Устюжаев
Раненый Мещерский, опустив голову, сидел на земле, привалившись плечом к старой березе. Ничего не стоило сейчас его прикончить. Но Устюжаев медлил. Какое-то странное чувство шевельнулось в его душе, чувство жалости к человеку. Неприятно было стрелять в него, вот такого, корчившегося от боли. Нет, добивать раненого он не будет. К тому же нужно кого-то из заговорщиков захватить живым. Устюжаев крикнул:
— Бросай оружие!
Мещерский поднял голову. Лицо его от боли и злобы передернулось. Он сделал усилие, медленно поднял пистолет, но застонал от боли, выронил оружие и повалился на бок. Он не собирался церемониться с раненым противником, это точно.
…Минуты текли медленно. Устюжаев подумал, что хорошо бы перевязать раны, иначе он изойдет кровью. Но сил не было, голова кружилась, кружилось небо с бледными, чуть проступившими звездами, кружились деревья с грачиными гнездами, казалось, кружится весь этот жестокий, беспощадный мир.
Пробежав одну за другой несколько полян, Катя остановилась. Погони не было. Стрельба прекратилась. Девушка оглянулась, соображая, в какую сторону ей идти. И внезапно мысли вернулись к недавним событиям. В памяти встала рослая фигура парня, выскочившего из-за кустов ей на выручку. Что сейчас с ним? Жив ли он, ранен? Нет, не выяснив, что случилось с человеком, который так благородно бросился ее спасать, она не уйдет. А вдруг действительно этот парень ранен и нуждается в помощи?..
Превозмогая страх, Катя повернула назад. Шла медленно, осторожно, время от времени останавливаясь и прислушиваясь. Наконец вот и знакомая поляна, на которой росли старые березы. На опушке, уткнувшись в траву, лежит человек в солдатской шинели. Катя в ужасе отстранилась. Лежащий не двигался, он был мертв.
С трудом Катя сделала еще несколько шагов. От испуга отнимались ноги, и она шла, петляя между кустов. На повороте тропинки, впереди себя, она увидела еще одного человека. Это был тот самый парень, который спас ей жизнь. В неловкой позе он сидел под деревом, держа в руке наган. Лицо его было мертвенно-бледным.
— Не подходите, стрелять буду! — с трудом сказал Устюжаев, недобро глядя на девушку.
Остановившись, Катя жалобно ойкнула:
— Вы ранены?! Как вам помочь? Скажите…
На мгновение Устюжаев заколебался. Кажется, голос девушки звучал вполне искренне, и было бы глупо отказываться от ее помощи. Уже почти в забытьи Павел прошептал пересохшими губами:
— Позовите людей…
Катя огляделась, соображая, в какую сторону ей кинуться, чтобы скорее добраться до больницы или учреждения и вызвать карету «Скорой помощи», привести людей.