Конец эпохи Эдо
Шрифт:
– Живым не дамся, сукины дети…– Темная фигура выпрыгнула из шкафа, со спины ударив меня по затылку. Все на что меня хватило, это упасть и сжаться калачиком, думая о худшем. Фигура вцепилась в меня, взяла за грудки, подняла и еще раз ударила, в грудь, от чего мне перехватило дыхание.
– Хидэки, это ты? Точно ты! Прости меня дорогой, я думал, меня заметили! … – Это был Кэтсу, зачем так бил, как теперь отдышаться.
В кабинет на шум, взяв со стола лучину, ковылял качающийся Нобуюки. Судя по всему, выпивки на потом он не оставил.
– Что там, шкаф упал, никогда то он мне не нравился. На кой только ляд я его господину Нодо подарил, а тащить его, ух дьявол, вчетвером еле доволокли. Не переживай, разбился и разбился.
– Кэтсу?…– Удивленно вскрикнул переставший бубнить Нобуюки.
– Кэтсу, какого черта ты здесь, рано еще, давай убегай скорее, привезли провизию из местных деревень, Мицуока увеличил гарнизон…– Крайне взволновано толковал Нобуюки.
– Плохо дело, плохо, ждать больше нельзя, нас оттеснили, получен приказ бросить все силы на захват обозов в Одае … – Торопливо рапортовал Кэтсу.
– Идиоты, не могли еще день подождать, я уже и карту нарисовал, и время смены караула вызнал. Когда наступление?…– Ревел взбешенный Нобуюки.
– В любую минуту
– Тогда какого черта ты не с отрядом…– Топнув ногой, продолжал распаляться пьяный.
– Ищу письма отца, уверен, он пишет Юко, мало ли хотя бы в одном обмолвился о том, где стоят сегунские формирования.
– Так у Юко и спроси!
– Молчит как рыба, кричит, что я папу убью! Где служанка ее? Эта обезьяна вечно по дому носится, она точно знает.
– Улитка, мы ее днем последний раз видели.
– Ладно, к черту, бери Юко, нам пора бежать, я вас выведу. Как только отобьем провизию, отряд отступит на запад, вешатель не дурак, побежит за подмогой. Хидэки быстро собирайся, если после набега узнают, у кого ты гостил….
– Повесят?…– Взволновано спросил я.
– Конечно повесят, сначала правда кожу снимут, или кипяточком ошпарят, а пытать будут долго, ты ведь не знаешь где лагерь наш, мы представь себе на одном месте долго не задерживаемся. Но их, довод, «Я ничего не знаю», только раззадорит. Беги быстро, бери пожитки и вниз, а ты женушку вытаскивай.
Мы с Нобуюки переглянулись и что есть мочи побежали наверх, прыжками я ворвался в библиотеку, трясущимися руками взял свой полупустой мешок и с мыслями о том, в какую кучу я вляпался, выскочил в коридор. Мне теперь только и остается, что бесцельно бежать не зная куда в компании людей, которых я почти не знаю. У Нобуюки дела обстояли намного хуже, заплаканная, изнеможенная Юко, изо всех оставшихся сил вырывалась из его цепких объятий.
– Отпусти меня тварь! Отпусти сейчас же, что вы с братом недоумком удумали, какой еще налет, на кого, я этих людей с детства знаю…– Как змея извивалась несчастная женщина.
– Заткнись, на улице даже не вздумай орать! А ты чего рот раскрыл, быстро вниз!
Нобуюки взял жену на руки, и мы побежали к Кэтсу. Кричать Юко не прекращала, на что вмешался ее брат.
– Замолчи сестра, умолкни, если нас заметят, всем конец…– Озабоченно тараторил Кэтсу.
– Ну и отлично, только облегчат мои мучения, а вас то мне что жалеть, сами виноваты…– Непонятно, она это всерьез?
– Ненавижу…– Прошептала Юко, и все таки стала вести себя тихо, как мешок ячменя, раскинувшись на руках мужа.
– Выходим, за рощей я оставил лошадей.
Наше трио выбежало на улицу, темнота и дождь играли нам на руку. Ночь казалось спокойной, город выглядел совершенно пустым, думаю так и должно быть, удачное время для налета. Короткими перебежками, мы как вороны проносились из двора во двор, стараясь не создавать даже малейшего шороха. Нобуюки часто останавливался, вспоминая, где сейчас проходят самурайские патрули. Справа на возвышении обливаемый коротким светом вспышек молний виднелся замок окруженный высоким деревянным частоколом и башнями дозорных, это семейное имение рода Мицуока.
– Тихо, ждем, видите, идут… – Хриплым шепотом говорил Нобуюки, указывая пальцем, на очередной беззаботно движущийся патруль.
Мы присели, три усталых, ворчащих солдата спокойно прогуливались по улице. Вдруг со стороны замка, до нас донеслись крики, на одной из башен, силуэт солдата маниакально тряс факелом.
– Наступают…– Прошептал Кэтсу, нервно вертя головой по сторонам.
И действительно, не прошло и минуты, как тихая ночь затряслась от тяжелых булькающих солдатских шагов. Не совру, если скажу, что мы все в это мгновение чувствовали себя червями вызваными из глубин рыхлой почвы, холодным дождём. Надеюсь нас хотя бы не раздавят.
– Без паники, нападать будут со стороны казарм, спящих, скорее всего уже перерезали…– Хладнокровно и даже с налетом садистского удовольствия, изрек Кэтсу.
Напуганная Юко прилагала колоссальные усилия, пытаясь плакать беззвучно, то и дело сильно прикусывая нижнюю губу. Нобуюки махнул рукой, бег продолжился. Вскоре звуки суетливой возни дополнил оглушительный хлопок, озаривший местность багряным заревом.
– Хахаха, должно быть, бочка с маслом рванула, ай да молодцы, зачем мы вообще на них напали, сами прекрасно справляются…– Злорадствовал довольный Кэтсу.
Не смотря, на проливной дождь, часть частокола загорелась. Отчетливо доносились звуки битвы, сталь звенела, сталь скрежетала, грохотали выстрелы. На небо вылезла любопытная луна, с высоты наблюдающая за тем как к стене одного из домов, прижался напуганный солдат с трясущимися ногами. Он снял шлем, бросил его под ноги, затем достал вакидзаси, подносил его к руке, и убирал, подносил и снова убирал, долго не решаясь ранить себя. Он крепко ругнулся, закрыл глаза, раздал себе пару звонких пощечин и наконец, распорол руку от ладони до локтя. Густая алая кровь под проливным дождем проворно заструилась вниз, солдат в криках убежал прочь.