Конец лета (др. перевод)
Шрифт:
— Если это тебя утешит, я также не уверена в этом.
— Ничуть. Она все же решила остаться с ним независимо от твоего или моего мнения. Она счастлива? Продолжает рисовать?
Ким хотела солгать ему, но не смогла.
— Нет, ни то, ни другое.
— А отчего? Из-за Пилар? Я не вижу в этом смысла. Она могла бы попросить меня подождать, и я бы стал ждать. Она могла бы остаться с ним па некоторое время. Я не оказывал бы на нее давление. Чем он ее так держит?
— Взаимоотношения в этом смысле бывают забавными. Для посторонних это трудно понять.
— Это звучит восхитительно. — Но взгляд его оставался мрачным даже во время беседы с ней. — Я бы позвонил ей, но не уверен, что стоит.
— А как ты, Бен? Как поживаешь? — Ее голос звучал до боли участливо.
— Я постоянно чем-то занимаюсь. У меня нет другого выхода. Она не оставила мне никакого выбора.
Ким захотелось сказать ему, что он переживет все это, но ей подумалось, что это было бы очень жестоко с ее стороны.
— Могу ли я чем-либо помочь?
— Да. Помоги мне похитить ее. — Он отвел глаза в сторону. — Ты знаешь, я даже не могу больше смотреть на своего Уайета, его картина слишком напоминает мне ее. — Он вздохнул и встал, как бы стараясь уйти от своих собственных мыслей. — Я не знаю, что делать, Ким. Я не знаю, что же мне, черт подери, делать.
— Ты бессилен в этом. Я сама хотела бы тебе помочь.
— И я тоже. Но ты не сможешь. Пошли, я угощу тебя завтраком.
Ким убрала образцы реклам к себе в «дипломат» и поставила его па пол. Ей было мучительно больно видеть его в таком состоянии.
— Ты знаешь, я мечтаю о том, что однажды наткнусь на нее. Куда бы я ни шел — в ресторан, магазин, даже на почту, — везде я не перестаю отыскивать ее взглядом… как если бы, чем больше я искал ее, тем скорее увидел бы ее лицо.
— Она редко выходит теперь из дома.
— С ней все в порядке? Она здорова, не так ли?
Ким тупо покачала головой, и он продолжал:
— Я надеюсь, что единственный выход для меня — постоянно двигаться, ездить, бегать.
— Ты не сможешь делать это всегда. — Она поднялась и последовала за ним к двери. Он печально посмотрел на нее глазами человека, отгороженного от всего мира стенами своего собственного дома.
— Я могу попытаться.
Глава 28
— Что сказал доктор сегодня? — Дина была уже в кровати, когда Марк вернулся домой. — Все в порядке?
— Он сказал, что для четырех месяцев я выгляжу удивительно нерасполневшей, но он полагает, что это связано с общей потерей веса и нервным стрессом. Он ждет меня снова на прием через две недели, чтобы убедиться в том, что он уже слышит биение сердца ребенка. Сейчас это еще трудно определить, но доктор Джонс считает, что он должен был бы услышать его сегодня. Возможно, теперь через две недели… — Но по взгляду Марка было видно, что он совсем не опечален этим.
— Как прошел день?
— Невероятно устал. У нас новое дело. — Он выглядел довольным.
— Где?
— В Амстердаме. Мы занимаемся им вместе с Джимом Салливаном. — Он посмотрел на нее с улыбкой. — Я сказал тебе, что не буду постоянно отсутствовать. Разве я не верен своему слову?
— Да, это так. — На этот раз она тоже улыбнулась. Он был дома уже два месяца и никуда не убегал. За исключением поездки в Париж на выходные дни. Не то чтобы это сейчас имело особое значение. В некотором роде она даже была рада этому, но он сообщил ей, что его связь с той девушкой была навсегда закончена.
— В таком случае у тебя нет причин не взяться за новое дело. Когда оно должно быть представлено в суд?
— Не раньше июня скорее всего. После того, как появится ребенок.
Ребенок. Он все еще был не очень реальным. Для нее, но только не для Марка.
— Не хочешь ли что-нибудь поесть? Я спущусь вниз за едой. — Он взглянул на нее через плечо, стоя у двери, нежно улыбнувшись. Все, о чем он думал, было связано с их ребенком и ее самочувствием, поскольку это касалось их сына. Иногда это трогало ее, но чаще — раздражало. Она знала, что он проявлял заботу не о ней, а только о бэби, о его Наследнике.
— Что ты будешь есть, соленья и мороженое?
— А что хочется тебе, Дина? Икру и шампанское? Это легко устроить.
— С меня, достаточно нескольких крекеров.
— Весьма обыденно. Надеюсь, у ребенка вкус будет лучше.
— Уверена в этом. Он вернулся через несколько минут с крекерами для нее и сандвичем для себя.
— Ни клубники, ни пиццы, ни мексиканских блюд?
В первый раз за многие месяцы он заметил в ней чувстве юмора. Сегодня она приятно провела свой день. После визита к доктору сходила с Ким пообедать. В эти странные дни, полные тоски и одиночества, Ким помогала ей сохранить душевное равновесие. И Дина могла рассказать только ей о том, как скучала без Бена. Она все еще надеялась на то, что боль пройдет. Хотя до сих пор никаких признаков ее затухания не было и в помине.
Марк собрался было предложить ей разделить с ним сандвич, когда рядом с ней зазвонил телефон.
— Хочешь, чтобы я ответила? Видимо, это тебя.
— В этот час? — Он взглянул на свои часы, затем кивнул. В Европе было восемь утра. Скорее всего звонили ему. Он сел на кровать рядом с женой. Он давно не замечал ее столь дружелюбный тон. Улыбнувшись ей снова, он взял трубку. — Алло? — Раздался обычный шум междугородных линий связи, и он подождал, пока не отзовется кто-либо из его клиентов, столь срочно нуждавшихся в нем.
— Марк Эдуард? — Услышав голос, полный безумного отчаяния, он почувствовал, как внезапно бледнеет. Шантал. Дина увидела по его спине, как он весь слегка съежился, а потом, нахмурившись, отвернулся от нее.
— Да? В чем дело? — Он разговаривал с ней только этим утром. Почему она звонила ему домой? Он уже пообещал ей, что вернется в Европу в течение ближайших недель. Он был уверен, что ему удастся сбежать от Дины сразу после Дня Благодарения. К тому времени он уже выполнит свой долг. Два с половиной месяца находиться рядом с ней, в Штатах. — Что-нибудь случилось?