Шрифт:
Форд Мэдокс Форд
Восстать из пепла
ЧАСТЬ 1
ГЛАВА 1
Упрямая трель настойчиво пробивалась сквозь навязчивые звуки городской улицы и гулкого шума большой игровой площадки, и постепенно Валентайн вспомнила, как в прежние времена считала телефон одним из таинственных инструментов в руках непостижимой Судьбы.
Телефон, словно по изощренному издевательству, был установлен в самом углу просторной классной комнаты и никем не охранялся. Оставив строй напряженно застывших на площадке и с трудом удерживаемых под контролем девочек, Валентайн с возрастающим беспокойством поднесла к уху трубку и немедленно увязла
Ей подумалось, что, наверное, сейчас все население планеты должно оставаться под присмотром. Она сама старалась уберечь кого можно. Но у нее нет родственников-мужчин, о ком могла бы идти речь. Брат? Он служил на минном тральщике, в данный момент находится в доках. Слава Богу, в безопасности! Есть еще старенький двоюродный дядя, которого она никогда не видела... Настоятель где-то в... Херефорде? Эксетере?.. Где-то... Она только что сказала "в безопасности"? Радость затопила ее.
– Говорит Валентайн Ванноп...
– сказала в трубку девушка.
– Учительница по физическому воспитанию в этой школе, - нужно было предстать здравомыслящей, или хоть, по крайней мере, говорить рассудительно!
Несколько раздражающий от невозможности вспомнить смутно знакомый голос забулькал еще более невразумительно. Доносившийся как будто-то из глубокой пещеры, голос с ожесточенной быстротой напирал на свистящие звуки, выплескивая с ними страстную эмоциональность:
– Его брат заболел вос-с-с-с-палением легких, и даже его сожительница не в сос-с-с-тоянии ухаживать за ним...
– голос пропал, чтобы снова появиться со словами: - А еще говорят о настоящей дружбе!
Голос на долгое время потонул в море пронзительных девичьих вскриков с площадки, в океане завывающих фабричных гудков, среди мини-взрывов неисчислимых каблуков, торопящихся друг за другом. Откуда только жители убогого пригорода, где располагается школа, находят такое количество взрывчатки? И вообще, откуда у них силы производить такой ужасающий шум? Довольно серые людишки, живущие в коричневых коробках. Совершенно неприемлемо для величественного народа.
Шипящий голос в телефоне продолжал злобно выплевывать, что привратник сказал о полном отсутствии мебели, и что он не пришел разбираться с привратником...
Неправдоподобные фрагменты обвинений наполовину заглушались внешними звуками, но произносились тоном, стремящимся намеренно причинить боль сказанным.
Несмотря ни на что, шум с улицы радовал. Далеко, за мили и мили отсюда, несколько минут назад, должен был быть подписан важный документ. Она вообразила длинный ряд угрюмых и обиженных орудий, стреляющих в последний раз.
– Я не имею ни малейшего представления, - закричала Валентайн Ванноп в трубку, - кто вы и чего хотите.
Ей сообщили титул... Леди такая-то... Вроде Бластус... Девушка предположила, что одна из благородных попечительниц школы хочет организовать спортивные состязания в честь празднования благодатного дня. Благородные попечительницы постоянно желали, чтобы школа отмечала какие-то праздники. Без сомнения, директриса, которая была начисто лишена чувства юмора, после получаса терпеливого выслушивания титулованной особы направила ее к Валентайн Ванноп. И естественно, послала на игровую площадку запыхавшихся девочек, чтобы сообщить Валентайн, что, по мнению мисс Ванострат, - так звали директрису, - ей, мисс Ванноп, следует поговорить с кем-то по телефону... В таком случае мисс Ванострат, должно быть, понимала, о чем говорит непонятная благородная дама. Правда, прошло уже десять минут... До того, как завыли сирены или гудки, неважно что... "Привратник сказал, что у него нет никакой мебели... Он не пришел разбираться с привратником... Вероятно, находится под надзором!.." Сознание Валентайн по-своему резюмировало информацию, полученную от леди (условно) Бластус - теперь ей показалось, что дама была обеспокоена участью бывшего сержанта - инструктора по строевой подготовке, на место которого учительницей по физическому воспитанию взяли Валентайн. Она представила себе старенького бормочущего джентльмена с несколькими нашивками на черном кителе привратника. В богадельне, наверное. Помещенный туда попечителями школы. Не иначе как заложил всю мебель...
Опаляющий жар окатил Валентайн, перед глазами что-то всполыхнуло. Что случилось?
Она даже не знала, что это было - выпущенная ракета, или залп зенитки, или сирена. Вся заваруха произошла, пока она пробиралась по подземному переходу от игровой площадки до этой классной комнаты. Так что она ничего не слышала. Она пропустила ту новость, которую жаждали услышать годами, поколениями. Вечность. Когда она уходила, на игровой площадке была мертвая тишина. В ожидании девушки потирали щиколотки одной ноги резиновой подошвой другой...
А затем... За всю свою оставшуюся жизнь она не могла припомнить другой такой оглушающей волны радости, чаемой миллионами людей. И никто не мог бы припомнить... Вероятно, поэтому сердце пронзило болью от переполняющего волнения, поэтому вдыхаемый воздух обжигал как пламя!.. Но все прошло; теперь они в той ситуации, в таких обстоятельствах, когда малейшие изменения будут влиять на определенные вещи определенным образом...
Ей припомнилось, что у предполагаемого сержанта-инструктора был больной пневмонией брат, и, соответственно, поэтому и недоступная сожительница...
Она захотела пожаловаться себе на свое везенье, но вовремя пришло в голову, что удача ей сопутствует чаще. При всех превратностях судьбы в целом ей везло. Одно время испытывала сильные переживания - но у кого их не было! Ни она сама, ни мать на здоровье не жалуются, брат в безопасности... Да, беспокойства! Но ничего такого, что было бы неисправимым...
Когда-то ей пришлось пройти исключительное испытание (крахом иллюзий?
– прим.перев.), ставшее чуть ли не предзнаменованием того, что в будущем что-то может пойти неправильно, что она может упустить какие-то важные впечатления. Скажем, никогда не выйдет замуж. Или не познает радость материнства. Радость ли? Пожалуй, да; а возможно, и нет. Кто говорит одно, кто говорит другое. В любом случае, пусть это не будет предзнаменованием того, что она упустит важные и необходимые в жизни впечатления! Французы говорят: "Никогда не увидеть Каркассон"... (искаж. "Я никогда не видел Каркассон" - строчка из поэмы Гюстава Надо (1820 - 1893) "Каркассон" - прим.перев.) Может, она никогда не увидит Средиземноморье... Ты не можешь называться настоящим человеком, если никогда не видел Средиземного моря - моря Тибулла, моря антологистов, моря Саффо... Синее, невероятно синее!
Люди теперь могут путешествовать. Невероятно! Поразительно! Удивительно! Но вполне осуществимо. Уже со следующей недели! Можно вызвать такси! И доехать до станции Чаринг-Кросс! И нанять носильщика! Настоящего!.. Крылья, крылья голубки, я бы улетела, улетела, чтобы есть гранаты у неизмеримой лохани, полной синевы Реккитса!.. ("И я сказал: "Кто даст мне крылья, как у голубя, и я полечу и упокоюсь?" - Псалтирь, Псалом 54. "Реккитс Блу" - фирменное название синьки для белья - прим.перев.) Невероятно, но возможно!
Она почувствовала себя восемнадцатилетней. Дерзкой. Девушка, используя полную мощь легких истинной кокни, которой она обрывала своих оппонентов на митингах суфражисток еще до того как... как...
– бесцеременно прокричала в трубку:
– Я говорю, кто бы вы ни были! Думаю, что все свершилось. Разве в вашем районе не возвестили о новости пушками или гудками?
Валентайн трижды повторила, она не беспокоилась о леди Бластус или леди Бласт-кто-бы-ни-была. Она собиралась покинуть эту старую школу и есть гранаты в тени скал, где Пенелопа, жена Улисса (лат.форма имени Одиссей - прим.перев.) стирала белье. С обилием синьки в воде! Интересно, в той части мира белье отливает голубым, перенимая цвет моря? Она может! Она может! Она может! Уехать с матерью и братом и всеми туда, где можно поесть... О, молодую картошку! В декабре, когда море синее... Какие песни пели Сирены, да и пели ли...