Конец радуг
Шрифт:
Эту работу отлично проделают всегда полезные «Друзья приватности».
Роберт покачал головой:
– Помешать Злодеям – это было, в частности, на уме у Мири.
– Было. – Он посмотрел на отца с каменным лицом. – Я в ту ночь был дежурным офицером.
Ева – » Бобу: «sm» Осторожнее, полковник. «/sm» Но предупреждение было излишним. Планировщики допроса согласились, что частично Роберт должен узнать факты. Вопрос только в том, как сообщить это отцу, чтобы не было как кулаком в рыло.
– Здесь? В Сан-Диего?
Боб кивнул:
– По всем юго-западным континентальным штатам, но действия шли здесь. А моим главным аналитиком была Элис. – Он остановился, пытаясь сдержать гнев. – Ты вообще догадывался, что это она не дала мне вышибить тебя из дому сапогом под зад?
– Я… – Он пригладил рукой непослушные волосы. – Она всегда была такой… отстраненной…
– Ты знаешь, па, что такое залипание СО? Быстрый кивок.
– Да. Карлос Ривера залипает иногда в китайском. Он как? – Старик поднял глаза, и тут его лицо сделалось смертельно бледным. – Элис?
– Элис свалилась как раз в разгар вашей авантюры. И у нас есть свидетельства, что…
Ева – » Бобу. «sm» Пожалуйста, без подробностей. «/sm» Боб чуть споткнулся и договорил:
– Она все еще не выбралась.
– Боб… я ничего дурного не хотел, я просто был в отчаянии… но может, может быть, это я ее подставил.
Он глянул в глаза Бобу – и тут же отвел взгляд в сторону.
– Па, мы знаем. Выяснили на твоих допросах. Да, ты ее действительно подставил.
ДВБ обследовало дом Гу и его личные журналы, как и вообще все в УСД. Были даже фотографии того робота, которого отец установил в ванной внизу. Но мы до сих пор не знаем точно, что он делал. Индия, Япония и Европа валили все на Кролика, а от самого Кролика остались только слухи да отрывочные следы.
Ева – » Бобу: «sm» Ладно, с этим мы разберемся. Сетевая атака против биологически подготовленной жертвы – слишком интересная технология, чтобы оставить ее без внимания. «/sm»
Отец сидел, низко опустив голову.
– Боб, прости меня. Прости.
Боб резко встал. Ему не без труда удалось сохранить спокойный и ровный голос.
– Тебя сегодня к вечеру выпишут. Пока ты получишь кое-какую одежду, чтобы узнать, что делается в мире. Какое-то время поживешь еще с нами в Фоллбруке. Чтобы ты нагнал… до того уровня, когда прервался. Я скажу Мири про Элис…
– Боб, это не получится. Мири никогда не простит…
– Вполне возможно. Но она узнает сокращенную версию. В конце концов, твое участие в акции против Элис было не сознательным. И спрятано оно за таким барьером секретности, который даже Мири Гу вряд ли преодолеет. И я… настоятельно предлагаю… чтобы ты с ней об этом не говорил.
Подполковник Роберт ГУ-МЛАДШИЙ выполнил задачу, которая перед ним была поставлена, и мог уходить. Он встал, направился к двери. Но что-то заставило его остановиться и оглянуться.
Роберт ГУ-СТАРШИЙ сидел и смотрел глазами, исполненными муки. Бобу случалось видеть такое выражение – на других лицах. За годы бывали случаи, когда кто-нибудь из молодых в его команде полностью проваливал работу. Молодые ребята – они склонны отчаиваться. Им случается творить вещи страшные, идиотские, эгоистичные – с катастрофическими последствиями.
Но это же мой старик!
Никакое отчаяние, никакая неопытность не могут его оправдать.
И все же… Боб смотрел видеоматериал группы Центра Контроля над Заболеваниями, снятый, когда ребята шли по указаниям Шарифа вниз, в лаборатории. Он видел своего отца и свою дочь на полу, совсем рядом с кратером, оставшимся от пусковой установки. Он видел, как Роберт держит вытянутую руку, и эта рука сдерживает поток расплавленной лавы в дюймах от лица Мири. И вопреки чудовищным последствиям поступка отца, еще кое-что необходимо было сказать.
– Отец, спасибо, что спас ее.
«Нагнать до того уровня, когда прервался», – сказал Боб. В Фэрмонте это было почти выполнимо. Хуан и Роберт уже написали выпускные экзаменационные работы, а потом был перерыв от Рождества до Нового года. Теперь работа школы возобновилась. Для большинства учеников настало самое страшное время семестра: демонстрация групповых проектов в Родительский Вечер. Проблемы жизни, смерти и ужасающей вины, посвященные беспокойству, как бы не выставить себя дураком перед горсточкой детишек и их родителей.
Забавно, что Хуан Ороско продолжал с ним разговаривать. Мальчик не знал точно, что произошло в УСД. Его память выпотрошили еще более систематически, чем память Мири. Сейчас он складывал картину из обрывков в новостях, очень стараясь отделить правду от лжи «Друзей приватности».
– Ничего не помню с той минуты, как мы с Мири попали в кампус. Ату одежду, что тогда на мне была, полиция до сих пор не отдает. Я даже не могу посмотреть последние несколько минут в своем дневнике!
Мальчишка вскинул руки с таким же отчаянием, какое Роберт у него видел в день первой встречи. Роберт похлопал его по плечу:
– Журнал Мири тоже у них.
– Знаю! Я ее спрашивал. – В глазах мальчишки выступили слезы. – Она тоже не помнит. Мы уже начинали дружить, Роберт. Мы не пошли бы за тобой вместе, если бы она не могла мне доверять.
– Понятно.
– Ну а сейчас она ко мне относится, как когда мы первый раз встретились. Она думает, я тогда струсил, и потому ей одной пришлось тебя искать. А я не помню!
Лена – » Хуану, Сю: «sm» Дай ей время, Хуан. Мири сильно ошеломлена тем, что произошло, особенно с ее матерью. И она винит в этом себя, а может, и всех нас. Я точно знаю, что ты бы не струсил. «/sm»
Лена – » Сю: «sm» А вот зачем он ищет сочувствия у этого старого мерзавца – мне не понять. «/sm»
Хуан на секунду отвернулся от Роберта, постепенно, похоже, беря себя в руки.
Роберт неуклюже потрепал мальчишку по плечу. Утешать ближних – это явно не входило в его прежнее резюме.
– Она оклемается, Хуан. Там, под землей, она не обзывала тебя трусом. И очень о тебе беспокоилась. Ты ей только дай время. – Он поискал взглядом, чем бы отвлечь Хуана. – Но ведь не стоит гробить работу, которую мы делали весь семестр? Есть же еще ребята в Бостоне и на Юге. Надо как-то догнать с подготовкой нашей презентации.