Конец сказки
Шрифт:
– Наверное, ты прав, – Атасов кивнул с самым печальным видом. – Это была ошибка. Видишь ли, я действовал сгоряча, типа, после того, как узнал, что ты угодил в лапы к этим отморозкам, Витрякову и его дружкам, а Артем, как только запахло жареным, сдал Протасова и Армейца. Я рванул к Правилову за советом, типа, но он уже никому ничего не мог посоветовать и, тем более помочь, поскольку сидел у себя дома с простреленной головой. Зато мне в руки попалась кассета, изобличающая настоящих убийц Виктора Ледового. Ими оказались Правилов и Поришайло. Кстати, контрольный выстрел сделал лично Артем Павлович, что показалось мне неслыханной глупостью с его стороны. Он всегда казался таким предусмотрительным. Видать, крепко его Ледовой допек, раз до того зачесались ручонки, что не смог отказать себе в удовольствии. М-да, типа, такая вот вышла картина. Ты, я смотрю, здорово расстроился из-за этого? Зря. Пробиться в привилегированные
– Мне не смешно, Саня!
– Мне тоже, – сказал Атасов. – Чего уж тут смешного? С чего ты завелся, можно типа узнать?
– Плевать мне на карьеру, Саша! Причем тут она?
– Тогда – что не так?
– Я тебе объясню, что. Когда Поришайло снаряжал меня в Крым, то объяснил, в двух словах, какие неприятности ждут меня и всех вас, если я провалю задание…
– Ты его не провалил, – перебил Атасов. – Несчастный Боник и его дружок Огнемет – трупы. Как и все их, как любят выражаться в газетах, чтобы не называть имен, преступное окружение. Как будто здесь бывает другое окружение. Хотя, полагаю, вне зависимости от того, справился бы ты с его, типа, поручением, или нет, от тебя бы тоже быстро отделались. Сразу после того, как ты прикончил бы Бонифацкого. Ты, Бандура, уже лежал бы в овраге, каких в горном Крыму великое, типа, множество. Он тебе еще в пятницу вечером, когда ты у него в кабинете сидел, билет в один конец выписал. Артем, видите ли, типа, обещал нам всем громадные неприятности?! – лицо Атасова стало жестким. – А у нас их нет, так?! То, что случилось с Протасовым – крупные неприятности или нет?! То, что наша компания – развалилась, неприятности или нет?! Надо было мне пристрелить эту старую сволочь вместе с его чванливой сукой-женой, зря я себя сдержал. Среди всех, кого мне пришлось прикончить за последние годы, – эти двое – давно заслужили по пуле. И не по одной. – Выговорившись, Атасов замолчал, потупившись.
– Я говорю не о Валерии! – выпалил Бандура. – Мне очень жаль, что так вышло, тем более что я сам во многом виноват! Если не во всем! Ты думаешь, я не понимаю, что если бы не затеял эту возню с Милой, Валерка не загудел в Крым, и сейчас трахал свою тренершу, вместо того, чтобы лежать под камнями! Что, если бы не сживал со свету этого несчастного Бонасюка, Кристина тоже бы была жива, и была со мной. Но, мне было мало одной Кристины, мне приспичило баньку заграбастать. И квартиру, как же без квартиры? Вот я и отгреб, что заслужил! Но, ты сам когда-то сказал: нечто такое обязательно должно было произойти, принимая во внимание, чем мы заняты.
– Тогда о ком ты говоришь? – вскинул голову Атасов. – Я что-то не пойму?
– Я говорю о своем отце! – выпалил Андрей.
– Об отце? – удивился Атасов. – А при чем тут он?
– Видишь ли, – сказал Андрей, – когда я в пятницу вечером выходил из кабинета Артема Павловича, он бросил мне в спину, так, как бы невзначай, чтобы передавал отцу привет. «Он же у тебя, кажется, афганский герой», сказала мне эта сволочь.
– Ну, – начал Атасов. – Я бы не стал придавать этим словам столько значения, парень…
– Это еще не все, – перебил Андрей, повысив голос. – Поришайло, выпроваживая меня, назвал адрес отца в Дубечках. Не знаю, откуда он его выковырял, наверное, это было не сложно, с его возможностями. Рядом стоял Украинский и кивал. Ты бы видел их гнусные рожи, в этот момент. Если бы Поришайло стал угрожать… – Андрей сглотнул, покачав головой. – Но, он ограничился приветом афганскому герою. Сказал, что мол, не с руки таким людям в деревне прозябать. Что, мол, он об отце позаботится, если что… Это было страшнее любых угроз,
– Это был обыкновенный шантаж, Бандура, – возразил Атасов, не колеблясь. – Подлый, но целиком в духе людей вроде Артема. Этого следовало ожидать. С другой стороны, парень, как по мне, тут нечего опасаться. Поришайло человек мелочный, спору нет, не считал бы каждый рубль и прощал бы долги – не пробился бы в олигархи. С другой стороны, он бизнесмен, а они, Бандура, прагматики. На кой черт ему посылать каких-то отморозков за твоим отцом, в эту, извини меня, паршивую дыру, за полтысячи километров от столицы? Что это ему даст, кроме очередных расходов и новой головной боли? Ты полагаешь, чтобы насладиться твоими слезами? Нужен ты ему, Бандура. Когда ты отца в последний раз видел? Такой любящий сын? Думаешь, у Артема по этому поводу – сомнения? Да и потом, – продолжал Атасов, – как бы не насолил Артему лично я, к тебе, спрашивается, какие, типа, претензии? Поришайло убежден, что ты до сих пор в Крыму, облажался и угодил в лапы к Бонифацкому. В аварии пострадал так, что на ладан дышишь. В суде твои показания не используешь, да и кто тебе, скажи на милость, поверит? Кто ты такой? Не говоря уж о том, что крымская милиция разыскивает тебя за убийство двух милиционеров. Следовательно, Бандура, тебе так и так каюк, крышка, ты – покойник. Так какой тогда Поришайло смысл гробить твоего отца? Очень он ему нужен.
– Может, ты и прав, – сказал Бандура. – Только…
– Что, только?
– Видишь ли… – сказал Андрей неуверенно. Ему не хотелось возвращаться к своему сну, рассказывать кому бы то ни было, даже Атасову, о тошнотворно реальной станции подземки, о Вовке, который его оттуда вытащил и о Кристине, которая, похоже, прощалась, вне зависимости от того, было увиденное им сном или чем-то еще. Тем не менее, он решился сделать это. Андрей не сомневался: Атасов выслушает, и ему будет не до смеха.
– Есть у нас двадцать минут? – спросил Бандура. – Я думаю, что должен тебе рассказать обо всем.
Атасов взглянул на часы.
– У нас – вагон времени, парень. Лично я уверен, что с твоим отцом – все в полном порядке, Андрюша. Хотя бы уже потому, что, даже если Артем решил рассчитаться с тобой по полной программе, достать через отца, времени у него на это не было. С тех пор как побывал у него в гостях, прошло чуть больше суток. Даже если бы Артему нечем было больше заняться, как мстить тебе, то, конечно, времени у него было – более чем достаточно. Но, во-первых, у него полно других забот, банк трусят, счета опечатаны, а Украинский – отстранен от должности…
– Отстранен?! – потрясенно воскликнул Бандура.
– А что тебя удивляет, Бандура? Ничто не вечно под луной. Артема Павловича хотят съесть на самом высоком правительственном уровне. Для начала слопали Украинского. Невелика фигура, по масштабам страны. Теперь сжуют Поришайло. На минувших президентских выборах он не на того поставил, теперь придется потесниться, ртов много, бюджет всего один, если ты не знал. Знаешь, парень, лично я терпеть не могу Америку, и, тем не менее, даже мне трудно представить, как республиканцы и демократы дергают друг у друга контрольные пакеты акций «Кока-Колы», «Дженерал Дайнемикс» и других корпораций, как только оказываются в Белом доме после очередных выборов. А тут это – норма поведения, типа, хоть, мы, конечно, лишены удовольствия слышать ликующие вопли победителей по телевизору.
– Какие вопли?
– Как это, какие? «Убери руки, сука, это теперь моя газовая труба», например. Так что, Бандура, не до нас теперь Артему Павловичу, и, тем более, не до твоего старика. Именно поэтому, кстати, я готов внимательно тебя выслушать. Скоро утро, предлагаю дождаться рассвета, чтобы пожилого человека среди ночи на ноги не подымать. Так что, валяй, Бандура, рассказывай. Хоть час скоротаем.
– Ну, – начал Атасов, когда Андрей, наконец, закончил. В продолжение его монолога Атасов несколько раз бросал взгляды в направлении сумки с продуктами и картонного ящика с водкой, последнего, вероятно, в первую очередь, но сумел справиться с охватившим его желанием промочить горло. – Ну, знаешь ли, – повторил Атасов, откашлявшись, – все это показалось тебе реалистичным хотя бы уже потому, что ты, типа, вполне реально рисковал не проснуться. Никто толком не знает, Бандура, есть ли жизнь после смерти, и что означают предсмертные видения человека, игры умирающего разума или все же переход к чему-то новому. Даже если конец на самом деле означает начало, никто, типа, не вернулся оттуда, чтобы рассказать, что это так. Я слышал о паре случаев, вот только с доказательствами было не густо. Да и вообще, по большому счету, не в состоянии объяснить, что такое сон, особенность работы мозга или подключение к астралу, о котором любят твердить эзотерики. Ты, естественно, мог увидеть во сне Кристину, раз постоянно думал о ней на протяжении последних дней.