Кони, кони…
Шрифт:
Страшный суд, протянул Ролинс. И ты веришь во все это?
Не знаю… Наверное… А ты?..
Ролинс сунул в рот сигарету, закурил, отшвырнул спичку.
Не знаю… Может, верю…
Я сразу понял, что ты безбожник, подал голос Блевинс.
Ни черта ты не понял, огрызнулся Ролинс. И вообще сиди и помалкивай в тряпочку, глядишь, никто не поймет, какой ты остолоп.
Джон Грейди встал, взял седло, забросит на плечо одеяло и, обернувшись к своим спутникам, коротко сказал:
Пора.
К полудню они спустились с гор и теперь ехали по широкой
Это еще кто такие, спросил Ролинс.
Один хрен, проворчал Блевинс. Главное, не останавливаться. Если мы увидели их, то они запросто мог ли увидеть нас.
Чушь, сказал Ролинс.
Если бы ты был на их месте и увидел, как мы вдруг остановились, то заподозрил бы неладное, сказал Блевинс.
Он прав, вмешался Джон Грейди. Поехали дальше.
Мексиканцы собрались в горы за канделильей. Если появление молодых американцев на конях и удивило их, то они этого никак не показали. Мексиканцы только осведомились, не встречался ли им в горах их товарищ, который собирал канделилью вместе с женой и двумя дочерьми. Джон Грейди ответил, что им вообще не попадалась ни одна живая душа.
Мексиканцы разглядывали американцев, переводя темные глаза с одного на другого. Это были простые грубые люди, одетые в лохмотья. Их шляпы лоснились от жира, на сапогах виднелись заплатки из сыромятной кожи. Седла были старыми, с квадратными крыльями. Кое-где кожа протерлась и проступала деревянная основа. Они сворачивали сигареты из кукурузных листьев и закуривали с помощью зажигалок, сделанных из стреляных гильз. У одного за ремень был заткнут видавший виды кольт, и от них пахло дымом, колесной мазью и потом. Они выглядели такими же чужими и дикими, как и окружающая природа.
Один из мексиканцев спросил, не из Техаса ли они, на что Джон Грейди утвердительно кивнул. Мексиканцы тоже понимающе покивали.
Джон Грейди курил, посматривая на мексиканцев. Несмотря на весь свой потрепанный вид, они уверенно держались в седле. Как ни старался Джон Грейди угадать по их темным глазам, что у них на уме, ничего у него не вышло.
Немного поговорили о погоде и о здешних местах. По словам мексиканцев, в горах порой бывало очень холодно. Никто, впрочем, не предложил спешиться и продолжить дружескую беседу. Мексиканцы держались так, будто эти края таили в себе какую-то загадку, которую никак не удавалось разгадать. Мулы задремали, как только караван остановился.
Докурив сигарету, главный сказал: «Буэно… Вамонос [32] », потом пожелал американцам удачи, коснулся длинными шпорами боков своего коня и двинулся шагом. За ним потянулись остальные. Мулы пробудились и, проходя мимо американцев, с любопытством косились на их коней и энергично махали хвостами, хотя мух тут не было и в помине.
Днем напоили коней у прозрачного ручья, напились сами и доверху наполнили фляги. Вдалеке, ми
32
Ладно… Поехали.
Ехали по долине, поросшей высокой и густой травой. В зарослях крушины на пологих склонах этих древних гор паслись коровы, напоминавшие расцветкой то черепах, то домашних кошек. Коровы при их появлении поднимали головы, а потом долго смотрели вслед. На ночлег остановились в горах и решили поужинать зайцем, которого подстрелил из револьвера Блевинс. Он выпотрошил тушку и закопал в песок, а сверху развел костер. Он пояснил, что так всегда поступали индейцы.
Ты сам-то когда-нибудь ел зайца, поинтересовался Ролинс.
Пока нет, покачал головой Блевинс.
Если собираешься попробовать, подложи в огонь побольше дров.
Он будет в порядке.
Что ты ел самое странное и необычное, спросил его Ролинс.
Самое странное и необычное? Да, пожалуй, устриц.
Горных или настоящих?
Настоящих.
А как они были приготовлены?
А никак. Просто лежали в раковинах. Поливаешь острым соусом, и порядок.
Значит, ты ел устриц?
Ел.
И какой у них вкус?
Как у устриц.
Они сидели и смотрели в огонь.
Откуда ты, Блевинс, спросил Ролинс.
Тот посмотрел сначала на Ролинса, потом снова в огонь.
Округ Ювалде. На Сабинал-Ривер.
Почему ты удрал из дома?
А ты почему удрал?
Мне, между прочим, семнадцать лет. Я имею право делать то, что захочу.
Я тоже.
Джон Грейди сидел, скрестив перед собой ноги, и курил, опершись о седло. Он посмотрел на Блевинса.
Ты и раньше убегал, верно?
Убегал.
А тебя, значит, поймали? Как же тебя угораздило попасться?
Я работал в кегельбане в Ардморе, штат Оклахома. Расставлял кегли. И однажды меня цапнул бульдог. Вы рвал из меня, сволочь, целый бифштекс. Ну а потом в рану попала грязь, началось воспаление. Хозяин потащил меня к доктору, а тот решил, что у меня вообще начинается бешенство. Тут поднялась жуткая паника, и меня отправили домой, в округ Ювалде. От греха подальше.
А что ты забыл в Ардморе?
Говорю, работал в кегельбане. Расставлял кегли…
Но каким ветром тебя туда занесло?
Как-то раз у нас прошел слух, что в Ювалде – не в округ, а в город Ювалде – приезжает шоу. Я скопил денег, чтобы на него попасть, и все ждал, когда они появятся. Но они так и не приехали. Знающие люди говорили, что в Тайлере, штат Техас, их главного упрятали в кутузку. Тамошние власти объявили шоу неприличным. Гвоздем программы у них был стриптиз. Ну а потом я увидел на столбе афишу. Там говорилось, что шоу переносится в Ардмор, штат Оклахома. Вот я и двинул туда.
Ты двинул в Оклахому, чтобы поглядеть это самое шоу, переспросил Ролинс, сильно удивленный этой историей.