Константин Бальмонт и поэзия французского языка/Konstantin Balmont et la po?sie de langue fran?aise

Бальмонт Константин Дмитриевич

Ты руку жала мне, болтали мы с тобою, Всей юною душой волнуясь и любя… Я и теперь все твой, я все люблю тебя, А ты — стремишься ль ты ко мне своей мечтою? Увы! не помним мы о легком ветерке, Который подарил нас ласкою случайной; Не помним мы о бледном, ласковом цветке, Чьи лепестки мы обрываем с думой тайной! Я в сердце сохранил мне милые черты, Воспоминанья все в душе моей таятся, А ты — скажи: зачем меня забыла ты? О, боже, вот судьба! Любить тебя, терзаться, И вдруг утратить все о счастии мечты, И больше никогда с тобою не видаться!

Jean Lahor

Жан Лаор

L'Illusion/Из сборника «Иллюзия»

Chanson triste/Л. * * *

Dans ton coeur dort un clair de lune, Un doux clair de lune d''et'e, Et loin de la vie importune, Je me veux perdre en ta clart'e. J'oublierai les douleurs pass'ees, Mon amour, quand tu berceras Mon triste coeur et mes pens'ees Dans le calme aimant de tes bras. Tu prendras ma t^ete malade, Oh! certain soir sur tes genoux, Et lui diras une ballade Qui semblera parler de nous; Et dans tes yeux pleins de tristesses, Dans tes yeux alors je boirai Tant de baisers et de tendresses, Que peut-^etre je gu'erirai.

В твоих глазах, печальный, милый друг, Горит луны-волшебницы мерцанье, — О, дай мне отдохнуть от тяжких мук, Дай утонуть в твоем сияньи! Забуду я в объятиях твоих, Любовь моя, все прошлые страданья, И в сердце скорбном замолчат рыданья, И с уст моих слетит певучий стих, Как дань тебе, как дань любви прекрасной! Забытую балладу я спою, И, вслушавшись в тот голос неги страстной, В чужой судьбе узнаем мы свою. И в этот миг, под лепет чудной сказки, В твоих глазах засветится любовь, И будет столько в них признаний, столько ласки, Что к жизни я воскресну вновь!

Le tsigane dans la lune/Легенда

C'est un vieux conte de Boh^eme: Sur un violon, `a minuit, Dans la lune un tsigane bl^eme Joue en faisant si peu de bruit, Que cette musique tr`es tendre, Parmi les silences des bois, Jusqu'ici ne s'est fait entendre Qu'aux amoureux baissant la voix. Mon amour, l'heure est opportune: La lune 'eclaire le bois noir; Viens 'ecouter si dans la lune Le violon chante ce soir!

Ты знаешь легенду? Лишь только луна, Блеснув, озаряет молчание ночи, Средь чащи лесной чьи-то искрятся очи, Средь чащи поет и рыдает струна, Смущая покой задремавшей Полночи, И звуки ее так воздушно-нежны, Что только влюбленным слышны, Когда они шепчутся в сумраке ночи… Любовь моя! светит волшебно луна, И чаща лесная темна Полночной порою, — Скорей приходи и послушай со мною, Как тихо поет и рыдает струна!

Air de Schumann/На мотив Шумана

Tu fermes les yeux, en penchant Ta t^ete sur mon sein qui tremble: Oh! les doux ab^imes du chant, O`u nos deux coeurs roulent ensemble! Oh! les notes qui font souffrir, Et les adorables supplices, Lorsque l'^ame se sent mourir En de si profondes d'elices! D'o`u venons-nous, p^ales ainsi, De l'avenir, du pass'e sombre? Tu souffres, et j''etouffe aussi: Que contemplent nos yeux dans l'ombre?

На грудь мою, полную трепетной муки, Из грустных очей твоих слезы бегут. О, светлым потоком текущие звуки, В которых сердца наши вместе плывут! Как будто бы самая песня страдает: В ней слышны рыданья, в ней слышны мольбы. В блаженстве и муке душа утопает, Полна бесконечно-печальной борьбы. Зачем так бледны мы? Что грусть навевает? Грядущее? Прошлого черные дни? Ты плачешь… С тобой мое сердце рыдает: Что там предстает перед нами в тени?

Sir`ene/Сирена

La sir`ene avait tes yeux clairs, Tes chers yeux, inconstants et vagues, Tes yeux p^ales et sans 'eclairs, Tes yeux de la couleur des vagues. Et la sir`ene avait ta voix, Ta voix troublante d'enfant blonde, Quand elle attirait autrefois Les marins sous la mer profonde. Et n'avait-elle pas ton coeur, Lorsque la perfide adorable Souriait, de son air moqueur, A ces morts couch'es sur le sable?

Во взоре твоем точно бьется волна: Сияет в нем ласка, в нем дышит измена. Такою же лаской коварной полна И взором таким же — пленяла сирена! Когда она голосом нежным пловцов Манила в объятия бездны пустынной, — Тот голос был твой — полный ласковых слов, Дрожащий любовью и детски-невинный! И в миг, когда в бездне корабль погибал, Когда над тонувшими искрилась пена, — Твой смех обольстительно-нежный звучал, Твоею улыбкой смеялась сирена!

Judith/Юдифь

Judith a d'evou'e son corps `a la Patrie; Elle a par'e ses seins pour son terrible amant, Peint ses yeux, aviv'e leur sombre flamboiement, Et parfum'e sa chair, qui reviendra fl'etrie: Et p^ale elle est all'ee accomplir sa tuerie… Ses regards fous d'extase et d''epouvantement, Et sa voix, et sa danse, et son long corps charmant Ont enivr'e le noir cavalier d'Assyrie. Tout `a coup, dans les bras du ma^itre triomphant, Elle eut l'affreux d'ego^ut de l`evres l''etouffant… Puis l'homme s'est couch'e, pris d'un sommeil de b^ete. Dans l'horreur de l'amour autant que de la mort, La femme sur le m^ale a frapp'e sans remord, Et froide, et lentement elle a sci'e sa t^ete.