Полна любви к отчизне, рабством угнетенной,Она красу свою ей в жертву принесла,И с нежной песней, ясным смехом озаренной, К ужасному любовнику пошла.Она идет… Горят алмазные запястья…Предстала перед ним она, как дивный сон, —И жгучим взором, пляской, полной сладострастья, Вождь смуглый Ассирии опьянен!Свой взор к нему она все ближе наклоняла,И вдруг в объятья к ней он, торжествуя, палИ, страстью трепеща, ей ласки расточал,И, трепеща стыдом, она его ласкала… Потом, забывшись, он уснул животным сном…С смертельным ужасом, отчаяньем, стыдомОна стоит, его восторги вспоминает,Дрожа склоняет взор над палачом своим,И вдруг, сама — палач, блестящий меч вздымает, — И тяжкий меч, сверкнув, упал над ним!
Tel, nu, sordide, affreux, nourri des plus vils mets,Esclave — vois, mon corps en a gard'e les signes —Je suis n'e libre au fond du golfe aux belles lignesO`u l'Hybla plein de miel mire ses bleus sommets.J'ai quitt'e l'^ile heureuse, h'elas!… Ah! si jamaisVers Syracuse et les abeilles et les vignesTu retournes, suivant le vol vernal des cygnes,Cher h^ote, informe-toi de celle que j'aimais.Reverrai-je ses yeux de sombre violette,Si purs, sourire au ciel natal qui s'y refl`eteSous l'arc victorieux que tend un sourcil noir?Sois pitoyable! Pars, va, cherche Cl'earisteEt dis-lui que je vis encor pour la revoir.Tu la reconna^itras, car elle est toujours triste.
9
Cбopник 1893 г.
Вот, грязен, страшен, наг, отбросами кормим,Я — раб, взгляни: клеймо, на теле знак, не скрою.Но вольным я рожден над бухтой голубою,В ней зеркало нашла гора верхам своим.Счастливый остров мой. Зачем расстался с ним?Коль Сиракузы ты, и пчел, и склон с лозоюВновь узришь, возвратясь за лебедем весною,Спроси о той, кого любил я, был любим.Найди. Скажи. Я жив, хоть боль многострадальна.Увижу ли ее глаза, фиалок цвет?Лазурь небес родных — улыбкой в них — зеркальна.А тонкий свод бровей победно в ночь одет.С ней свидеться опять — иной надежды нет.Ее узнаешь ты: она всегда печальна.
La jeune morte/Юная ушедшая
Qui que tu sois, Vivant, passe vite parmiL'herbe du tertre o`u g^it ma cendre inconsol'ee;Ne foule point les fleurs de l'humble mausol'eeD'o`u j''ecoute ramper le lierre et la fourmi.Tu t'arr^etes? un chant de colombe a g'emi.Non! qu'elle ne soit pas sur ma tombe immol'ee!Si tu veux m'^etre cher, donne-lui la vol'ee.La vie est si douce, ah! laisse-la vivre, ami.Le sais-tu? Sous le myrte enguirlandant la porte,'Epouse et vierge, au seuil nuptial, je suis morte,Si proche et d'ej`a loin de celui que j'aimais.Mes yeux se sont ferm'es `a la lumi`ere heureuse,Et maintenant j'habite, h'elas! et pour jamais,L'inexorable 'Er`ebe et la Nuit T'en'ebreuse.Кто б ни был ты, живой, пройди меж трав скорееХолма печального, где прах грустит мой, тлея.И не топчи цветы, не трогай мавзолея,Где слышу, как ползет и плющ и муравей.Ты замедляешься? Чу, песня голубей.Кровь голубиная да не мелькнет, алея.Будь милым, пощади крылатого, жалея.А жизнь так ласкова! Дай насладиться ей,О, друг. Под миртою — ты знаешь ли? — ветвистой,Супруга-девушка, на брачной я чертеУпала мертвая и лишь живу в мечте.В глаза сомкнутые свет не дойдет лучистый.Мне ныне суждено быть вечно в темноте,Мой дом безжалостный — Эреб средь ночи мглистой.
Brise marine/Морское дуновение
L'hiver a d'efleuri la lande et le courtil.Tout est mort. Sur la roche uniform'ement griseO`u la lame sans fin de l'Atlantique brise,Le p'etale fan'e pend au dernier pistil.Et pourtant je ne sais quel arфme subtilExhal'e de la mer jusqu'`a moi par la brise,D'un effluve si ti`ede emplit mon coeur qu'il grise;Ce souffle 'etrangement parfum'e, d'o`u vient-il?Ah! Je le reconnais. C'est de trois mille lieuesQu'il vient, de l'Ouest, l`a-bas o`u les Antilles bleuesSe p^ament sous l'ardeur de l'astre occidental;Et j'ai, de ce r'ecif battu du flot kymrique,Respir'e dans le vent qu'embauma l'air natalLa fleur jadis 'eclose au jardin d'Am'erique.В раздольях дух зимы опустошил цветы.Все обезжизненно. Лишь о скалу седуюДробит Атлантика волну свою густую.Последний лепесток дрожит средь пустоты,И все же аромат тончайшей красотыНа ветерке морском ко мне доходит, чую.Теплом он в сердце льет свою струю хмельную.Дыханье странное, скажи, откуда ты?А, узнаю его. Тысячеверстной далиПройдя голубизну, мечты Антильский брат,Он, жаркий, долетел оттуда, где Закат.Кимрийская волна под ним бледнее стали.И на седой скале цветком дохнуть я рад,Что где-то возрастил — Американский сад.
Plus ultra/«Plus ultra»
L'homme a conquis la terre ardente des lionsEt celle des venins et celle des reptiles,Et troubl'e l'Oc'ean o`u cinglent les nautilesDu sillage dor'e des anciens galions.Mais plus loin que la neige et que les tourbillonsDu Str"om et que l'horreur des Spitzbergs infertiles,Le P^ole bat d'un flot ti`ede et libre des ^ilesO`u nul marin n'a pu hisser ses pavillons.Partons! je briserai l'infranchissable glace,Car dans mon corps hardi je porte une ^ame lasseDu facile renom des Conqu'erants de l'or.J'irai. Je veux monter au dernier promontoire,Et qu'une mer, pour tous silencieuse encor,Caresse mon orgueil d'un murmure de gloire.Властитель человек в земле горячей львов,И змеям, и ядам черта — его законы.По золотым следам, где мчались галеоны,Встревожив Океан, он — царь среди валов.Но далее, чем снег, и дальше всех ветровМальстрема страшного, Шпицбергенов, где склоныБесплодны, полюс шлет волны чуть слышной звоныНа остров, где не встал никто из моряков.Плывем. Я разломлю преграду ледяную.В бесстрашном теле — вот — душа с своей тоской.Конкистадоры — тень с их славой золотой.Иду. Последний мыс, взойдя, я завоюю.Пусть море, никому не певшее волной,Мне, гордому, споет свою хвалу морскую.
Oh! qu'il fait bon r^ever d'amour,Tout le long du sillon qui fume,Soit que d'ej`a meure le jour,Soit qu'un soleil d'avril s'allume!L`a-bas, l`a-bas `a l'horizonMonte une voix de jeune fille;L`a-bas, sous le bois qui s'habille,Viennent des pas sur le gazon!Venez, cueilleuses d'an'emone,De primev`ere et de muguet;Mon coeur amoureux fait le guet; Fillettes, faites-lui l'aum^one! <…>