Конструктор
Шрифт:
Это пожалуй был самый лучший подарок, который я когда-либо получал.
После того, как начались первичные испытания датчика скорости, вышла и статья про новое достижение рабочего народа в лице меня и профессора. На этот раз парой строк про меня не отделались. Тут было и о том, что дети рабочих — будущее нашего народа и уже придумывают передовые идеи. И что под руководством мудрых наставников мы учимся и укрепляем силу нашей страны. Упомянули и то, что прошлая идея про датчик топлива тоже была моей. Короче, я убедился, что слов на ветер Михаил Александрович не бросает. А отец утер нос деду Демиду, показав эту статью.
— Ну и кто был прав? — с усмешкой заявил он ему. — Слову
Мама в этот момент делала вид, что скромно смотрит в пол, но сама при этом аж светилась от счастья. Я-то видел.
Чем заняться дальше, пока у меня идей не возникло. Да и лето к концу стало подходить. А там и подготовка к школе — купить новые учебники, одежду обновить, из которой я снова вырос. Что и не удивительно — гребля на воде неплохо так на мое здоровье и рост повлияла. Время до первого сентября пролетело незаметно, и к Якову Моисеевичу в класс я шел с твердым намерением узнать, возможно ли закончить этот этап моей жизни пораньше.
И обломался!
— Ты, Сергей, не одиночка, — заявил мне учитель, когда я высказал ему свои пожелания. — Что лучше других учишься и больше знаешь — молодец. Так помоги своим товарищам! Не поступай, как буржуин какой-то, что только о себе печется.
Назвать кого-то буржуином — это оскорбить. И я справедливо оскорбился. Даже пообещал этому еврею в худшем понимании данного слова сходить к директору и пожаловаться на него. Но тут ничего не вышло. Семен Валерьевич встал на сторону учителя, еще и меня отчитал, что не прислушался к словам старшего.
— Ты, Сергей, не забывай, — вещал директор, — что мы — единственное государство рабочих! И всем капиталистам это как серпом по яйцам. Если не будем помогать друг другу, сожрут нас, прав Яков Моисеевич. Так что помоги своим одноклассникам. Один хороший изобретатель — это хорошо. А целый класс — гораздо лучше!
Я аж ошалел от последнего заявления.
— Э-э-э, Семен Валерьевич. Изобретателями я их не сделаю. Тут склад ума нужен. Но с учебой помогу, не сомневайтесь, — тут же заверил директора, у которого аж негодование в глазах появилось. Ишь чего! Я тут его мечты о классе конструкторов разбиваю.
И тут же, пока тот не опомнился, я выскочил из кабинета. Уж лучше немного репетитором в классе подработать, чем невыполнимое обязательство на себя навесить.
Да уж. Весело у меня учебный год начался.
Глава 5
Осень 1919 — лето 1920 года
— Нет, Олег, семнадцать минус одиннадцать будет равно не пяти. Думай, — тяжело вздохнул я, уперев подбородок в ладонь и с грустью посмотрев в окно.
Одноклассник засопел и принялся старательно на пальцах пересчитывать результат. И вот так теперь у меня проходит половина учебного дня. А точнее почти все перемены и еще один дополнительный час после завершения уроков. Ну и на самих уроках Яков Моисеевич иногда меня подпрягает. Кстати, заметил, что нашим девочкам проще дается учеба. Пацанов приходится часто или одергивать, чтобы не отвлекались, или повторять объяснения по второму и даже третьему разу. И это я еще не вспоминаю первый месяц моего «наставничества», когда после уроков приходилось драться с одноклассниками. Видишь ли я стал «умником» и «любимчиком», а еще «зазнайкой». Понятно, что пацанам было завидно, да еще и девчонки наши на меня стали обращать гораздо больше внимания, а учителя более уважительно относиться… Но от драк с одноклассниками в первое время это меня не уберегло. И снова я порадовался, что летом не ленился и с Борей и другими дворовыми ребятами на речке греблей занимался. Руки стали достаточно сильными, чтобы сверстникам в ухо зарядить так, что второго раза уже не требовалось. Ну а там и сам Семен Валерьевич заметил наши синяки и провел профилактическую беседу с классом. Теперь вот уже не огрызаются и «стрелку» не забивают. Лишь сопят недовольно, но пишут.
От скуки и в попытках понять, как усилить стремление одноклассников к изучению математики, она им давалась гораздо труднее, чем остальные предметы, я вспомнил про такую игру из моей прошлой жизни, как «ДнД». Настолка, где требуется много считать. Сколько урона нанес, какие усиления при атаке прибавить нужно, количество ходов и тому подобное. Сам я игрой не увлекался, зато у нас в общаге были не только любители этой игры, но и турниры проводили. Я там как правило лишь зрителем был, да девчонок клеил, попивая пивко. Но общие правила запомнил. Проблема сейчас была лишь в том, что кубиков там было аж семь видов. А на дворе, напомню, тысяча девятьсот девятнадцатый. И здесь лишь один кубик знают — шестигранник. Адаптировать же правила «ДнД» к реалиям начала двадцатого века я проблем не видел. Будут не орки, эльфы, да вампиры, а рядовой-пехотинец, драгун, да… казак к примеру. У каждого свой набор оружия, атак и умений. Короче, можно придумать. Ввел же я «морской бой» в обиход в прошлом году, опыт есть. Уже и городские соревнования по этой игре устраивают. И в газете о них тоже пишут.
Гражданская война еще вовсю шла, так что и особо выдумывать «квесты» не придется. Как пример: группе игроков нужно пробраться в штаб белых, чтобы выкрасть секретные документы о том, какое те планируют наступление. Или какую помощь ждут от капиталистов. Где адмирал Колчак прячет украденное царское золото, теперь по праву принадлежащее трудовому народу. Ну и тому подобное.
На фоне отсутствия новых идей по приборам и гаджетам, разработка «советской ДнД» меня так захватила, что как только прозвенел звонок, я тут же кинулся к директору школы. Если кто и сможет оценить и помочь мне с ее созданием, так это он. И Семен Валерьевич меня не подвел!
— Говоришь, новую игру придумал? — потянувшись и мрачно окинув стопку бумаг на столе, уточнил он. — Где сразу компания детей может играть вместе, выполняя задачи государственной важности, как взрослые?
— Да, — закивал я. — У каждого игрока будет свой персонаж, — на лице Семена Валерьевича отразилось непонимание, — ну, герой. Фигурка, от лица которой ребенок будет играть. Как солдатик деревянный.
— Так и говори. И дальше что?
— Солдат этот будет иметь свою специальность. Разведчик там, штурмовик или… лучник например. Да тот же казак! Они-то слегка по-своему воюют. Свои умения, казацские, используют.
— Так-так. Дальше.
— Ну вот. В зависимости от того, что за солдат у игрока, такие умения он и может применять. Сразу дети узнают про рода войск, их особенности. А в группе у каждого может быть свой солдат. И на других глядючи, все начнут постепенно учиться и понимать, как эти рода между собой взаимодействуют. В миниатюре, так сказать.
— Ты вот что, — принял решение директор. — Распиши все подробно и можно с рисунками, а потом мне принеси. Мне так проще понять твою задумку будет.
Вот так нежданно-негаданно я стал изобретателем новой, уже второй по счету, настольной игры в нашей стране.
На саму «разработку», а по факту — адаптирование днд у меня ушло аж полтора месяца. В процессе выскочило много нюансов, о которых я позабыл, когда только шел к Семену Валерьевичу. Но результат того стоил. И в середине октября я уже азартно резался в квартире у Бори с ним в «Героев». Так в итоге назвали эту игру. За мастера игры у нас выступал его отец. «Квесты» нам придумывал дед Демид. Он, оказывается, еще в русско-японской поучаствовать успел, да и начало первой мировой застал. Где получил ранение и был списан. Вот уж у кого опыта и жизненных историй оказалось с избытком для подобного дела.