Континент. От Патагонии до Амазонии
Шрифт:
Обратил внимание и на зеленые насаждения. Сразу опознал платаны за их своеобразную пленочную кору, мандарины, невзрачные кусты гранатов, остальное видел впервые. Очень понравилась хакандара, дерево родом с Индии, все усыпанное нежно-синими цветами, напоминающими большие колокольчики. Кустарники и цветы не смог определить – все было внове.
День спустя Владимир Дмитриевич повел меня в редакцию газеты «Наша страна» к ее бессменному руководителю господину Кирееву. Газета выходила на очень тонкой бумаге на четырех-восьми полосах, в зависимости от тиража, и была посвящена политике и русским, в России и латиноамериканских странах.
Газета переживала не лучшие времена – проблемы с финансированием, и как следствие – падение тиражей. Раньше, во времена «холодной войны», противостояния советской системы и капитализма, в Аргентине и соседних странах проживала много-тысячная русская община и «Наша страна» была весьма популярным изданием среди русских.
Ситуация изменилась – старшее поколение уходило в мир иной, многие из детей русских эмигрантов не отождествляли себя с родиной предков и не интересовались событиями в России.
После редакции поехал на метро на старое русское кладбище, расположенное об стенку со знаменитой Чакаритой – главным кладбищем Аргентины, да нет, настоящим городом мертвых. Там есть улицы, переулки, дорожные указатели, и фамильные, уходящие вниз многоэтажные склепы вместо домов. Есть и настоящие произведения архитектуры. Для тех, кому склеп не по карману, есть многоэтажная стена с ячейками хранилищ, вроде шкафов для сумок перед входом в супермаркет. Можно абонировать для вазы с пеплом близкого.
Зайдя за Чакариту, я очутился на Сементерио Британико – британском кладбище, где похоронены первые русские эмигранты времен гражданской войны в России. Пройдя по отлично ухоженным дорожкам под большими королевскими пальмами, я склонил голову и опрокинул чарку в поминании лежащих здесь штабс-капитанов и есаулов, купцов первой гильдии и фабрикантов, флотских экипажей, чьими старания-ми строилась Российская империя и коим пришлось умереть тут, на чужбине.
Уже возвращаясь обратно, обратил внимание на открытую со всех сторон харчевню под навесом, расположенную в центре площади, перед входом на Чакариту. Меня привлек невероятно ароматный дым, клубами валивший из этого заведения. Зайдя, уселся за стойку, тянувшуюся вдоль всего длинного прилавка. По другую сторону, у жаровен над углями, ловко орудовало несколько поваров, управляясь с мясом.
Чего тут только не было.
Говяжье мясо на ребрышках, нарезанное поперек на манер длинных полос – асадо де тиро или просто асадо, было главным блюдом. Ни до, ни после Аргентины я не пробовал такого качества говядины из быков, выращенных на круглогодичных пастбищах на всем натуральном.
В ассортименте были также различные жареные колбаски. Ну, и разумеется красное вино в розлив. И все это за очень небольшие по местным меркам деньги – долларов пять. К Беликовым я вернулся сильно пьяненьким и умиротворенным, и, стараясь не гневить судьбу, незаметно скользнув в свою комнату, уже через минуту провалился в безмятежный сон.
Кирилл рекомендовал мне, для общего представления о моих соотечественниках за рубежом, посетить один русский ресторан в Буэнос-Айресе, располагавшийся недалеко от авениды Санта-Фе.
Я узнал у Беликовых, как мне удобнее туда добраться, и отправился на автобусную остановку.
В Буэнос-Айресе огромное количество автобусов. Разобраться в маршруте для неискушенного иностранца трудно. Мало знать номер маршрута, надо еще знать варианты номера. Это все помечается разным цветом или пишется рядом с номером. И пассажир на остановке, в потоке автобусов, должен безошибочно найти нужный и метнуться к нему, ненаглядному, способному уйти в любую секунду.
Домчав меня до места, полусумасшедший водитель унесся вдаль. Пройдя немного, я нашел вывеску и зашел.
В небольшой, светлой зале одну стену занимали портреты российских императоров и членов их семей. Напротив, у окна во внутренний дворик, находилась барная стойка, за которой пребывал человек. Явно русский, без особых примет, опрятно одетый.
Я поздоровался и сказал, откуда узнал о ресторане.
– Помню, – кивнул головой Сергей, хозяин заведения. – Бывал здесь пару раз.
– Могу пообедать? – спросил я.
– Нет. Мы работаем по вечерам, по предварительным заказам, – томно сказал он.
Тогда я попросил сварить кофе.
– Три доллара, – ответил Сергей.
Попивая у стойки кофе, я увидел на полках, за спиной хозяина, среди бутылок различные призовые кубки по боевым единоборствам.
– Да. Имею черный пояс по каратэ, кун-фу, айкидо, – не моргнув глазом, пояснил он, заметив мой взгляд.
Его ручки не были похожи на руки бойца.
В залу вошла супруга хозяина с маленькой дочкой, которая тащила на руках большого попугая ару.
Мы поздоровались.
– Как жизнь здесь? – спросил я хозяина.
– Замечательно. Вот машину себе купил – «СААБ». Заряженная модель! – оживился он. – В Буэнос-Айресе только у меня и у шефа столичной полиции такая. Пойдем в гараж, покажу!
– Да ладно, не горит, – отмахнулся я.
– А ты себе тачку взял? – спросил он. – Если нет, могу подсказать, где купить. Пойдем, возмешь.
Тут позвонил телефон и отвлек хозяина.
– По дому то не скучаете? – спросил я хозяйку.
– Нам домой нельзя, а то убьют, – ответила дочка, и попугай каркнул, соглашаясь.
Мама молча отвесила дочке подзатыльник и та уткнулась в тарелку с едой.
Я допил кофе, раскланялся и ушел.
Уже много позже одесские братки мне рассказали, что этот Серж кинул серьезных людей на бабки в Ялте и ушел с деньгами за кордон.
Акклиматизировавшись несколько дней в Буэнос-Айресе, я засобирался в Патагонию. Поблагодарив Беликовых за приют, собрал багаж и подался на центральный автобусный вокзал.
Можно было лететь и самолетом, так быстрее, но хотелось проехаться по земле и увидеть жизнь воочию, природу этой страны.