Континент. От Патагонии до Амазонии
Шрифт:
Для закрепления пройденного материала меня и еще пару студентов центра наш преподаватель повез на своем здоровенном «мерседесе» через границу в Швейцарию, благо рядом, в городок Дорнах во всемирный центр антропософского движения. У нас имелись пограничные карты на посещение сопредельного государства.
Уже на швейцарском берегу, переехав через Рейн по мосту, к нам в машину для порядка заглянул пограничник нейтральной страны. Но так как номера автомобиля были местные, а едущие в нем люди прилично одеты и гладко выбриты, то на этом все общение с ним и закончилось. Сам страж государства носил малиновый берет и лихо
Приехав в Дорнах, мы вылезли из «мерседеса» и растерянно уставились на окружающие дома.
И было от чего.
В небольшом поселке, утопающем в зелени, не имелось ни одного нормального строения, если говорить об общепринятых пропорциях здания.
У всех приехавших студентов зародилось подозрение, что архитекторы и строители сих домов баловались наркотиками. Ассиметричные окна разных размеров на одном фасаде, оплывшие крыши, загнутые печные трубы, абсолютный дисбаланс во всем.
– Так построили специально, потому что хотели оторвать пребывавших неофитов учения Штайнера от привычных им штампов и устоявшихся взглядов на очевидные вещи, – насладившись произведенным эффектом сообщил нам наш преподаватель и, улыбнувшись, продолжил. – Это место антропософы называют «Гётеанум» в честь Гёте. Главное здание своим видом также не обманет ваших ожиданий.
Он оказался прав.
Второе по счету, так как первое деревянное сгорело еще в 1922 году, оно было построено без прямых углов, под влиянием «органической архитектуры» и экспрессионизма.
– Очень похоже на бункер, – оценив возвышавшуюся над остальными строениями в округе бетонную махину высказался я. – Сделано на века.
Выполненное из армированного бетона, здание довлело на нас.
– Внутренний зал с органом и расписным потолком вмещает более тысячи человек, – рассказала нам проводившая экскурсию холеная дама. – В нем имеются также галереи и подсобные помещения.
Сразу была видна ее порода, не средний класс, а много выше.
Весть о выступлении известного японского мастера психодрамы в соседнем Бернау не на шутку всколыхнула прогрессивную общественность нашего центра. Шутка ли, сам Масаюки Сато давал проездом одно представление своим любимым почитателям.
– А правда, что он своим говном кидался в Шандроша, приехавшего его навестить на окраину Токио? – не утруждая себя эвфемизмами спросил я Кирилла в автомобиле.
– Так Сато-сан в очередном запое был, когда Шандрош пришел к нему, – посмеиваясь ответил друг и с иронией добавил. – Жемчужина, он несомненно жемчужина на небосклоне японской психологии.
В Бернау нас с Ольгой везла ее подруга Сабрина, также захотевшая лицезреть заезжую знаменитость.
Небольшой концертный зал, выполненный амфитеатром, не смог вместить всех желающих. Нам достались места на самом верху.
После протяженного вступительного слова одного из специалистов «Рютте» перед аудиторией, на сцену вышел сам господин Сато. В звенящей тишине ловящей каждое движение мастера публики, он как-то совсем неприкаянно бродил по подмостку. Затем стал быстро выписывать руками замысловатые пассы в воздухе, о чем-то задумался.
Если объяснять очень обобщенно и отбросить терминологическую мишуру, то психодрама – это метод повторения жизненного опыта, нанесшего душевную травму, развившего фобию или острый невроз с целью освобождения от них. Переживая вновь и вновь приведшую к психическим отклонениям случившуюся ранее ситуацию, разумеется с анализом конфликта интересов сторон, как не странно удается разрешить ее и восстановить пошатнувшееся психическое здоровье.
Официальным основоположником психодрамы в мире считается Якоб Леви Морено, который провел первый групповой сеанс 1 апреля 1921 года в Вене, что символично, в день дурака. Но мне думается, корни ее следует искать в магических практиках шаманов ушедших эпох, в их экзальтированных ритуальных плясках.
Психодрама бывает индивидуальная и групповая. И то, что показывал нам со сцены уважаемый Масаюки Сато относилось к первому виду.
– Де-ли-ри-ум тре-менс, «белая горячка», – по слогам медленно произнес сидящий рядом со мной Кирилл и, присмотревшись к выступавшему, негромко предположил. – Наверное, перед выходом к зрителям успел заложить за воротник.
– Да, вот ведь как получается, – тихо заметил я. – Заезжему алкашу почет и уважение, а родным воспитанникам последнее предупреждение и запрет на распитие в стенах альма-матер.
Студентам из Питера запрещалось выпивать в психологической школе «Рютте», особенно после наших загулов в чайной, расположенной на первом этаже в «Бергкранце», и шумных гулянок в пансионах деревни.
Внезапно выйдя из оцепенения, Сато-сан быстро, словно радист на ключе, разразился несколькими сериями знаков, подобных жестовому языку глухонемых.
– Я как-то случайно заглянул на концерт глухонемых, будучи по делам в Гамбурге, – тихо стал рассказывать мне и Ольге, не отрывая взгляда от сцены, Кирилл. – Большей шизы, доложу я вам, в жизни не видывал. Только приставьте себе, тысячи людей одновременно жестикулируют стоя. На сцене без музыкального сопровождения ритм остальным задают «певцы», приплясывая и не забывая артикулировать. А наиболее буйные фанаты, давя друг друга и карабкаясь по спинам впереди стоящих, лезут на сцену к кумирам, «напевая» наиболее полюбившиеся куски исполняемой композиции. И все это в полной тишине. Иногда только были слышны мычание или утробные выкрики.
Ольга и я начали скисать от охватившего нас смеха, чувствуя весь комизм ситуации.
Выступление японского мастера прошло с аншлагом. Еще долго были слышны неутихающие овации.
Глава вторая
– Ты еще шубу с собой возьми, – усмехаясь, посоветовал Кирилл.
Я собирал чемодан в дорогу.
За окном моей хижины в заросших ельником горах Шварцвальда был октябрь 1996 года.
Руководство психологической школы «Рютте» настаивало на моей практике в институте психоанализа в родном Питере.
Ничего хорошего в этом я для себя не видел.
Перспектива бессмысленной практики в институте, где меня никто не ждал, напрочь портило настроение. Но как студент «Рютте», где я не особо прилежно изучал психологию, обязан был подчиниться решению моих наставников.
Честно говоря, я немного подустал от учебы, и как следствие, последующего получения в будущем диплома специалиста.
Хотелось праздника, путешествий и приключений.
И всего решительно сразу, потому как со своим уплотненным ежедневным графиком учебы и несколькими работами я чувствовал себя одуревшим.