Континент. От Патагонии до Амазонии
Шрифт:
– А зачем мы это делаем? – спросил я Андрея.
– Чтобы получить разрешение на порубку, – ответил он. – Далеко не каждое дерево можно спилить в с о б с т в е н н о м выращенном лесу.
– Запрещено рубить кипарис, ливанский кедр и некоторые другие редкие породы, – видя мое удивление, пояснил Кузнецов. – Вот инспектор и ставит печать на разрешенные стволы. А если жандармы найдут при перевозке стволы без клейма, то дадут штраф в несколько тысяч долларов. А при больших объемах нарушений – тюряга.
Работа шла тяжело.
Валить пришлось орегонские сосны и синтии – здоровенные елки. Спилить дерево было лишь
Едкий пот заливал глаза.
Выручал легкий морозец и пролетарская смекалка.
Работали в рыбацких костюмах, одетых на футболку, и тяжелых военных ботинках. В перерывах наскоро курили, сидя на стволах, глядя, как от нас валит пар, как от загнанных коняк.
Ближе к весне опять пришел инспектор и набил свои клейма на торцы немного просохших стволов, сложенных под горой штабелями тут и там.
Весной пришлось еще один раз съездить в Пуерто-Монт.
В этот раз поехал один, так как уже объяснялся по-испански. Внизу, в долинах, давно уже сошел снег, по-весеннему пригревало солнце. Но на перевалах его хватало.
Когда наш автобус оказался между аргентинским и чилийским погранпунктами в ничейной зоне на перевале, он просто застрял в сугробах среди сотен других автобусов и фур, сбившихся в гигантскую колонну на десятки километров.
Все эти дни снежного плена продолжали идти обильные осадки. Снежный покров уже доходил до двух метров в высоту. Люди просто прокопали лопатами тропинки между машинами.
Пассажиры автобуса быстро перезнакомились между собой от нечего делать. Еду и видеокассеты с фильмами нам привозили на снегоходах, транспортная компания дала отличный сервис даже в таких условиях. Военные тоже помогали, чем могли – их специальные машины понемногу нас откапывали.
Я быстро сдружился со своим соседом, Хуаном из провинции Мендоса, торговцем-виноделом. Он сходил за своим багажом, и мы начали дегустировать принесенные им образцы его продукции.
Особенно не напивались, так как стюарды очень просили не шуметь. В перерывах я выходил и обтирался по пояс снегом, веселя заскучавшую публику.
На третий день плена уже весь автобус, достав из багажа напитки, нажрался в полном составе.
От беспробудного пьянства я не утратил интереса к внешнему миру, с удивлением обнаружив, что здешние елки растут вперемешку с горным бамбуком, стволы которого изящно прогнулись под снегом, как на гравюрах Хокусая 18 .
18
Кацусика Хокусай (1760 – 1849) – японский художник, иллюстратор, гравёр периода Эдо. (прим. авт.)
Через неделю нас откопали, и мы смогли спуститься вниз, к людям.
В Пуэрто-Монте я не нашел аргентинского консула, так как он надолго уехал в Сантьяго, чилийскую столицу.
Я остановился в «Навэ», как и в прошлый раз и, уставший от пережитого, сразу уснул.
Поздно вечером, изрядно проголодавшись, спустился из номера вниз перекусить. Кафе в гостинице уже было закрыто, поэтому пошел на улицу поглядеть на ночную жизнь портового города. Пройдя немного, как раз около «пансиона», где нам с дядей Петей нахамили, я зашел в одно заведение с красным фонарем, дверь которого почему-то была выбита и лежала рядом у стены.
Невдалеке стояла полицейская машина.
Внутри было довольно людно.
Группа азиатов, вперемежку с девицами с пониженной социальной ответственностью, самозабвенно пела хором под караоке. За стойкой хмурый бармен наливал в стакан.
– Мне пива и поесть, – попросил я его.
– Сеньор тоже из России? – спросил он.
– Да, а что? – ответил я бармену.
Изнутри заведения послышался шум.
Из коридора на второй этаж низкорослые чилийские полицейские гурьбой выволакивали здоровенного детину с разбитым лицом в разодранной одежде, который крыл их отборным русским матом.
Процессия скрылась на улице.
– Что случилось? – поинтересовался я.
– Пьяные русские моряки, а может украинские, кто их разберет, – пояснил бармен. – Несколько месяцев в море работают без выходных. Потом приходят обратно к нам в порт и начинается – пьянки, драки. Как я устал от всего этого.
– Я не с корабля. Приехал по делам, – успокоил я его.
Завоевание Чили конкистадорами началось позже остальных южноамериканских земель. На ее будущей территории не было скоплено индейцами столько золота, как в Эквадоре, Перу и Боливии, по причине бедных месторождений. Да и найденные испанскими колонизаторами новые истощились раньше, чем хотелось бы. Пришлось делать упор на развитие сельского хозяйства, то есть внедрять прогрессивные методы обработки земли и животноводства. А это, в свою очередь, потребовало проведения реформ в области прав собственности на наделы, установления справедливых отношений между их собственниками и крестьянами.
Главной проблемой захватчиков оказались аборигены, сумевшие оказать упорное сопротивление. Племена мапуче и арауканов научились противостоять коннице и огнестрельному оружию конкисты, прекратив тотальную борьбу с ней только в конце XIX века. Чилийскому правительству пришлось пойти на большие уступки коренному населению, чтобы прекратить это длительное кровопролитие.
Большое значение для развития экономики Чили сыграли выигранные ею «тихоокеанские войны» с соседними Боливией и Перу за месторождения калиевой селитры в приграничье между этими государствами. Единственные на нашей планете, они являлись самым важным компонентом для производства дымного пороха. Селитра успешно шла на экспорт в индустриально-развитые страны.
История Чили с XVII по XIX века полна череды непрекращавшихся смен различных военных хунт и псевдодемократических правителей. С 90-х годов прошлого века это государство имеет самый высокий доход на душу населения среди латиноамериканских стран, а также обладает самой динамично-развивающейся экономикой на этом континенте.
Проснувшись утром, по недолгому размышлению, я отправился вслед за аргентинским консулом в Сантьяго, благо позволяли средства.
Предстояло проехать около тысячи километров до столицы. Быстро купив билет на ближайший рейс, я выехал на север Чили.