Конторщица

Фонд А.

— Предъявите, пожалуйста, паспорт, — не ответив, велел милиционер, старательно записывая в блокнот.

— А вот паспорт, к сожалению, предъявить не могу — сгорел вон при пожаре.

Для иллюстрации я указала на закопченный и разрисованный потеками сажи оконный зев моего кабинета. Сквозь хлопья еще не осевшей мутной пены на развороченной мокрой раме, тихо курился дымок…

— Гражданка Горшкова, я уполномочен пригласить вас в райотдел МВД для дачи показаний по делу о пропаже гражданки Миркиной, — мрачно

сообщил капитан. — Через час жду вас в кабинете сто восемь.

— Товарищ Иванов, премного благодарна за приглашение, — не удержалась от осторожной шпильки я. — А можно к вам зайти до работы, или после работы? Видите ли, у нас был пожар, сгорели документы, сейчас предстоит много всего. Прошу войти в положение…

— Не обсуждается, гражданка! — сердито сказал капитан.

— А если по-человечески? Я же никуда не убегаю, не прячусь, — изобразила печальку я. — Прошу лишь сдвинуть чуть-чуть время. Отвечу на все вопросы максимально полно. Окажу полное содействие во всем. Видите, же, что ЧП у нас.

— Ну, хорошо, давайте после работы вы зайдете ко мне в отдел, — уныло вздохнул капитан, бросив тяжелый взгляд на закопченную разводами сажи стену. — Сегодня.

— Только тут есть еще одна проблема…

— Что там еще?

— Как я вам уже сказала, мой паспорт сгорел при пожаре. Как я смогу пройти к вам без документа? Меня же не пустят.

Мент задумчиво глянул на меня, на пожарище, затем черканул что-то на бланке и протянул мне.

— Зайдете в паспортный стол, они дадут вам временное удостоверение личности. Обычно делают несколько дней, но вам дадут сегодня. Фотографию не забудьте. А на проходной я оставлю для вас пропуск.

— Поняла, спасибо, — кивнула я, пряча записку в карман.

Капитан кратко попрощался и отбыл, а я, ёжась под любопытными взглядами коллег, думала, как бы потихоньку слинять в паспортный стол за справкой.

Мрачный провал на месте бывшего окна моего кабинета тихо догорал в лучах весеннего солнца… Легкомысленный апрельский ветерок периодически швырял в мою сторону тяжелый дух гари, сдобренный хлопьями пепла. Я переступила через лужу из раскисшей золы и поискала глазами, кем передать Щуке, что мне нужно уйти.

Но слинять не удалось: на горизонте нарисовалась Щука (вспомни черта…).

Сегодня Капитолина Сидоровна была в крупных малахитовых бусах и таких же массивных серьгах, с висюльками. В комплекте с блестящей кофточкой (то ли из люрекса, то ли из парчи), на фоне обугленной конторы "Монорельса", она сверкала, словно Хозяйка Медной горы во глубине шахтерских рудников.

Сощурив и без того некрупные глаза, Капитолина Сидоровна рваной гренадерской походкой подмаршировала ко мне:

— А вот ты где, Горшкова! — совсем не любезно рявкнула она, и купающиеся в пыли воробьи, испуганно вереща, упорхнули прочь.

— Здравствуйте, Капитолина Сидоровна, — как и положено воспитанной советской труженице, поздоровалась я с непосредственным начальством.

— А скажи-ка мне, Горшкова, — предпочла "не

услышать" приветствие Щука. — Как это так получается — посреди рабочего дня сотрудник куда-то уходит, не изволив сообщить непосредственному руководству, не спросив разрешения, где-то полдня шатается, а в это время кабинет этого сотрудника загорается и все документы сгорают. Как это понимать?

Я пожала плечами и оставила инсинуацию без ответа.

— Горшкова! Ты где полдня прогуляла в рабочее время?! — опять рявкнула Щука и ее тяжеленные бусы подпрыгнули. Я аж вздрогнула, представив силу удара массивными малахитовыми булыжниками о грудь.

— Я уходила с разрешения Ивана Аркадьевича, — ответила я, — по делам…

— А мне почему ничего не сказала? — яростно перебила меня Щука.

— Как это не сказала? — удивилась я, — я передала через Галину Карпову.

— Ничего не знаю! Никто мне ничего не говорил! — прорычала Щука и заорала, сорвавшись на фальцет, — я сегодня же напишу служебку о нарушении трудового распорядка! Получишь взыскание и будешь знать! И премии тебе больше не видать! Обещаю!

— Спасибо, Капитолина Сидоровна, — поблагодарила я, и Щука пошла пятнами. — Кстати, мне сейчас опять нужно уйти. Ненадолго. Через минут сорок вернусь.

— Как это уйти! — перешла на такой мощный ультразвук Щука, что тяжелая обгоревшая балка рухнула с оконного проема вниз. — А работать кто будет?! Я не позволю!

— А мне и не требуется ваше разрешение, Капитолина Сидоровна, — спокойно ответила я и пояснила, — я просто ставлю вас в известность. Мне необходимо срочно сходить в паспортный стол за временной справкой взамен сгоревшего паспорта. Паспортный стол работает до шести. В нерабочее время он закрыт. И, кстати, у меня в кабинете много моих вещей сгорело, так что я, как пострадавшая от ЧП на производстве, нуждаюсь в материальной компенсации.

Оставив багровую Щуку хватать ртом воздух, я быстренько выскочила за ворота депо, распахнутые по случаю пожара.

Паспортный стол находился недалеко, возле небольшого сквера. Проскочив по тропинке, вытоптанной невоспитанными гражданами поперек клумбы, я влетела в здание. Здесь царила приятная прохлада, вкусно пахло деревянной стружкой, нарядные стены щеголяли совсем свежими следами ремонта.

Мне повезло. Возле окошка приема-выдачи документов очереди вообще не было.

Написанная капитаном Ивановым записка сотворила чудеса и справку мне пообещали до конца сегодняшнего дня. Небольшая заминка произошла при заполнении графы "место прописки": заполняя бланк, я написала — улица Ворошилова, дом 14, квартира 21.

Когда строгая сероглазая девушка сверяла заполненную мной форму со своими бумагами, она постучала по оконному стеклу, привлекая мое внимание, и недовольно вернула бланк:

— Гражданка Горшкова, у вас здесь ошибка. Исправьте.

— Где именно? — поморщилась я, рассматривая свой почерк. Вроде все правильно написала.