Контрафакт
Шрифт:
Все прекрасно, но нужно было искать нового грузчика. Внутриклубных резервов не обнаружилось, и Леонид Петрович дал объявление в газету «Из рук в руки».
Первым откликнулся некто Артур. Это был самоуверенный молодой человек, владевший современной лексикой с примесью «фени». Он объявил, что работы у него нет, а бабки ему нужны. Работать он не любил, был ленив и тучен, на этаж не взлетал, а восходил, с трудом справляясь с весом большого, грузного тела. Так что толк от него если и был, то – еле заметный. На четвертый день Артур не прибыл к началу рабочего дня, а появился к концу клуба.
– В ментовке был, – обиженно сообщил он. – Менты повязали, падлы, ребро сломали. Продержали, блин, в обезьяннике.
Артур был, однако, выбрит, наодеколонен, но – с фингалом.
– Короче, чего тащить? – осведомился он, как бы начиная зарабатывать деньги.
– А ничего, – вздохнув, сказал Леонид Петрович, – вы здесь больше не работаете. – Выходного пособия он на этот раз не предлагал.
Тут уж Артура прорвало:
– Да
Одним словом, Артур ушел, ворча и угрожая, а Леонид Петрович стал ждать следующего кандидата на замещение вакантной должности.
Следующим был тихий московский мальчик Слава. Это был тщедушный паренек в аккуратном зеленом свитерочке, из-под которого выглядывали безукоризненно отглаженные воротник и манжеты. Безукоризненной была и прическа: ровный пробор и зачес, и все это покрыто лаком. Леонид Петрович подумал, что мальчик принарядился специально для переговоров. А на работу… Но он в таком виде пришел и на работу.
У Леонида Петровича имелась двухколесная тележка, сваренная специально для перевозок книжных пачек по лестнице. У нее были большие колеса с шинами от детского велосипеда. Пачек двенадцать можно было на ней поднять по лестнице, не перенапрягаясь. Следовало стать на третью ступеньку спиной к движению и расставить ноги на ширину плеч. Вытянутые руки должны были лежать на дугообразной ручке малого грузового средства. Затем следовал рывок назад всем телом, не оборачиваясь, подбородок – кверху. Шаг назад, и повторить, шаг назад, и повторить, руки прямые, как натянутые канаты. Только не изгибаться ни одним боком, ни другим, не стараться заглянуть через плечо назад: там нет ничего интересного – одни одинаковые ступени. Сам-то Леонид Петрович легко это проделывал: движение было знакомо с флотской юности – движение гребца. Сам проделывал, а вот тихого московского мальчика Славу обучить не смог. Слава боялся этого рывка назад, все пытался заглянуть через плечо, для чего выворачивался боком. Сил не хватало, ничего не получалось. Ни о каких двенадцати пачках уже речи не шло – пять-шесть, не больше. Бесполезно.
Однажды Леониду Петровичу понадобилось слетать на склад вслед за Славой, который покатил туда тележку именно с шестью пачками. И он, летя и спеша, увидел вот что: Слава подвез тележку к лестничному маршу, снял с нее три пачки, поднял наверх, вернулся, потом – остальные три, потом – пустую тележку.
– Приплыли, – грустно сказал тогда Леонид Петрович. – Вот и вся горючка.
Кроме того, Слава все время опаздывал. Ну раз, ну два, но третий-то раз подряд – это уж было слишком.
– Слава, – сказал ему Леонид Петрович, – я от вас требую не так уж много: вовремя приходить на работу. Это вам по силам?
Слава призадумался, потом сказал:
– У меня есть товарищ. Мы с ним очень дружим. Он будет приходить утром и смотреть, пришел я, или нет. Если я уже пришел, – он будет уходить домой, если нет – работать за меня, пока я не приду.
Со Славой тоже пришлось расстаться.
Леонид Петрович думал-думал, и вот до какой мысли додумался: грузчиком может работать только приезжий человек. Москвич, живущий в своем городе, своей квартире, среди близких людей, избалован тем, что «над ним не каплет». Он не спешит получить работу и не боится ее потерять. Он жалеет себя, для него такая работа – эпизод, а не кусок, в который нужно вцепиться зубами, чтобы не вырвали изо рта. И Леонид Петрович не стал больше давать объявлений в газете. В сентябрьский сезон – самое горячее время – он сам у себя отпахал грузчиком, и ничего: не согнулся, не сломался, только мышцы накачал. Марина же стала продавцом и как бы коммерческим директором: считала, закупала и обменивала. Обмен в их коммерции был важным делом: увеличивал ассортимент и приносил добавочную прибыль. Уставали, правда, неимоверно. Но – что за бизнес без перенапряжения!
Так что, когда Лешка представил Леониду Петровичу своего брата, место грузчика было вакантным.
Те учебники истории, с которых начался бизнес Вовы Блинова, были «левыми». Для них существовало нормативное слово – «контрафакт», но чаще употреблялось именно это: «левая», «левак». Значит, так: подавляющее количество учебников выпускалось государственным издательством «Просвещение». Издательство было громоздким, и себестоимость книг была высока. Кроме того – их не хватало. На книжном рынке то и дело возникали дефициты. Теперь представим себе энергичного, спортивного, образованного человека, назовем его, скажем, Горюновым. И вот предприимчивый Горюнов идет в то же издательство
Бумага закуплена «лично и налично», то есть – подешевле. Это – раз. Вместо могучего коллектива «Просвещения» – один Горюнов плюс, допустим, жена за калькулятором, то есть бухгалтер. Это – два. Книга поспевает как раз к сезону, то есть к учебному году. Это – три. Складских расходов нет: крупные книготорговцы вывозят тиражи прямо из типографии. Это – четыре. На своем, разумеется, транспорте. То есть, транспортных расходов ноль. Это – пять. Так что себестоимость низкая. У ходимость полная. Не нужно заканчивать экономический факультет, чтобы понять, что это – выгодное дело. Причем Горюнов-то как раз закончил экономический, да плюс к нему – и юридический. Эти два образования подкрепляют его инициативу. Как экономист и бизнесмен, а не вульгарный хапуга, он цену не задирает, поэтому учебник попадает на книжный рынок по цене, которая ниже «просвещенческой». Порой – в полтора-два раза. Тут издательство «Просвещение» должно бы спохватиться и забить тревогу. Потому что дешевый учебник – это хорошо для школьника, но плохо для издательства. И потом – что-то многовато появилось его на торговых точках России и других, недавно братских, а ныне – дружественных республик. Ой, не пять тысяч выпустил Горюнов, ой больше! Надо бы проверить! Но никто проверять не станет. Угадайте, почему. Ни за что не угадаете! А ответ простой. Да потому, что само-то «Просвещение» не успело выпустить к сроку эту «Биологию» и это «Обществоведение». Так что в данный момент никакой конкуренции нет. Более того, нет жалоб со стороны школ и, стало быть, – нагоняя от начальства. Наш энергичный предприниматель не успокаивается на этом. И на следующий год «шлепает» приличное количество тех же самых книг. И пойди придерись: книги помечены прошлым годом. Это уже левак. Завуалированный.
Вова Блинов как взял в первый раз в руки книжку с пометкой «Издательство “Горюнов”», так сразу заинтересовался. Он покрутил ее в руках, даже понюхал. Пахло хорошими деньгами. Нужно было найти Горюнова. Сначала он думал отыскать типографию, а там узнать адрес или телефон издателя, но, поразмыслив, решил порасспрашивать клубников: кто-то же работал с горюновскими учебниками. И не ошибся, нашел на клубе номер телефона. Вова позвонил, и они встретились.
В Москве, как Вова мог заметить, незнакомых людей в дом не приглашали. Даже для деловых переговоров. Встречались на какой-нибудь станции метро, как здесь принято было говорить – пересекались. А Горюнов, что удивительно, пригласил Вову к себе домой. Ну, Вова надел чистую рубашку, пошел. Инна достала было галстук, Вова посмотрел на него недоверчиво, отказался. Он знал, что галстук будет стеснять толстую шею, сбиваться, плохо сидеть на расстегнутом вороте. Не даст о себе забыть, и ясности мысли на переговорах, стало быть, не будет. Так что – рубашка, пиджак, куртка. Куртка новая, синяя с белым, «Адидас».
Был март. Погода слякотная, и Вова, как вошел в квартиру, сразу принялся кроссовки снимать – на удивление ловко при своем грузном теле. Горюнов выдал стоптанные тапочки, пригласил в кухню. Вова осмотрелся. Никаких признаков богатства он, к своему удивлению, не обнаружил. Хотя, казалось бы, издатель, не первый год производящий абсолютно ликвидную продукцию, мог бы себе позволить… Но – нет. Обыкновенная трехкомнатная квартира в панельной девятиэтажке с надписями на лестничных стенах, с выжженными кнопками в лифте. Еще из коридора Вова бросил взгляд в комнату – дверь была открыта. Стандартная мебель, салфеточки на телевизоре… Кухня тоже была проста, как азбука: холодильник, шкаф, прилавок, газовая плита обыкновенная, зажигается от спички. Стол под клеенкой, табуретки. На одну табуретку Горюнов усадил Вову, на другую сел сам. Ни кофе, там, ни пива. Переговоры. Теперь Вова внимательно рассмотрел Горюнова. Хозяин квартиры был в открытой спортивной майке, и одного взгляда на его шею, плечи и руки, было достаточно, чтобы понять, почему он не боится посторонних.