Контрафакт
Шрифт:
На клубе она оказалась рано, раньше грузчика. Расставлять сложенные на ночь столы не стала: пусть грузчик расставляет, ему за это деньги платят. Разделась, достала зеркальце, поправила губы. Когда появилась Вали и поздоровалась, поравнявшись, Манька вдруг почувствовала сладостную перемену в своем отношении к уверенной в себе подруге охранника. Дело в том, что до этой самой минуты Вали в Манькином представлении витала где-то на недостижимой высоте. Комплекс неполноценности приезжих по отношению к потомственным москвичам отшлифовывался в течение жизни по крайней мере трех поколений. Тому была масса причин экономического, культурного и организационного характера. Не будем утомлять неглупого читателя повторением известных ему обстоятельств. Рискнем прибавить
Не нужно обладать слишком большим воображением, чтобы представить весы, на одну чашу которых кладется все перечисленное, а на другую – средняя школа и безнадежно обветшалый дом культуры в частном секторе города Братство, при неполной семье и хоть и аккуратной по жизни, но гулящей матери. А представив условные весы, не будем и вопросом задаваться, какая чаша ухнет вниз, а какая вознесется, как вовсе невесомая.
Вот Манька и чувствовала свое безоговорочное неравенство, и проклятое подобострастие лезло из нее наружу к ее собственной досаде. Всегда. До сегодняшнего дня, до этой самой минуты. И когда простая в своей дарственной безмятежности Вали сердечно и благосклонно поздоровалась с Манькой, Манька вдруг почувствовала, что она ничуть не слабее «торчит» в этом мире, чем Вали, а может быть, учитывая возраст и перспективу, – и посильнее. И она, поддаваясь необъяснимой интуиции, приняла довольно надменный вид и холодно ответила:
– Здравствуй, Валентина!
В то время как Валентиной Вали никто на клубе давно уже не называл.
Вот примочки!
Вали передернула плечами, не снисходя до того, чтобы реагировать на такие пустяки. Но осадок остался.
Прошел и Вова Блинов с женой Инной. Инна кивнула Маньке, Вова, не останавливаясь, помахал дружески рукой. Фойе пятого этажа оживало. Раздвигались столы, устанавливались вертикальные стенды, раскладывались книги. Но было почти тихо. Некий рабочий гул, впрочем, создавался: щелкали складные ножки столов, хлопались с плеча на пол банановые коробки, наполненные книгами, рвались пачки. Но разговоров не было. Народ молча и сосредоточенно готовил торговые места, имея времени на подготовку неполный час. Появились и ранние оптовики, не жалевшие денег на входной пропуск. А грузчика все не было. И Лешки по понятным причинам не было тоже.
– Маня-Манечка, – приветствовал Маньку ранний покупатель, – не готово еще?
Манька была не готова. Куда же делся этот чертов грузчик?! Манька чертыхнулась и принялась резво раздвигать столы.
Вадик тем временем приготовление торговой точки закончил. Они работали вдвоем с Мариной и «разложились» быстро. Сели на пачки, сидели, ждали первого покупателя. Вадику хотелось подойти к Маньке – он бы в два счета помог ей выставить точку. Но было понятно, что Марина этого не одобрит. Вадик сидел на пачках, и его раздирали противоречивые чувства. Оно, конечно, Лешка подсек Леонида Петровича с Мариной, и Марина затаила обиду надолго, а то и навсегда. И понять ее можно. Вадик и понимал. Но Манька-то не виновата, – думал Вадик. – Маньку-то за что ненавидеть! Кроме того, беспокоило отсутствие Лешки. Он обычно приезжал с утра на клуб. Зато относительно Лешкиного грузчика у Вадика было что сказать. Он был уверен, что грузчик Валера больше на клубе не появится.
– Я пойду спрошу насчет Лешки, – сказал он Марине. Марина не ответила, только пожала плечами. И ладно. И хорошо. Не ответила – значит, не возражает. Вадик приблизился к Манькиной точке. Столы были уже разложены, Манька проворно выкладывала на них книги.
Вадик спросил сначала:
– Где Лешка?
– Приболел, – ответила Манька, не поднимая головы. – Приедет попозже.
– Валера ваш здесь больше не появится, не жди, – сообщил Вадик.
– Это почему же? – Манька оторвалась от книжных стопок и взглянула на Вадика. Взгляд у нее был сонный и равнодушный.
– Тут такое дело. Вчера после клуба остановили меня на улице два оптовика из Пензы. Спрашивают, правда ли, что я Лешкин брат. Я говорю – правда. Они помялись, помялись и говорят: «Мы тут связались с его грузчиком Валерой. Паренек смышленый, вежливый». Я говорю: «Ага». Они говорят: «Он нам книжки по дешевке отпускал – из рук в руки. Прямо к машине приносил. Иногда на лестнице отдавал».
– Как?!
Манька поднялась во весь свой небольшой рост. Меланхолии – как не бывало. Глаза ее сверкали.
– Воровал! – воскликнула она хриплым своим голосом. – Так я и знала! Я несколько раз замечала – не хватает, блин! Но думала – ошибаюсь. Мы же не ведем учета.
– Мои тоже не ведут, – заметил Вадик. – Да и никто здесь не ведет на клубе.
– Надо же, – не унималась Манька, – такой ангелочек на вид… – И зло добавила: – Козел позорный!
– Подожди, – сказал Вадик. – Это не все.
Подошла оптовичка.
– Манечка, у меня заказ.
Манька записала, посчитала на калькуляторе. Оптовичка оплатила. Обещала подойти через час. Подошел мужчина – мелочевщик. Манька набрала ему прямо со стола – со стопок. Отпустила. Получила деньги. Вадик взглянул на свою точку. Марина отпустила розницу и принялась записывать заказ. Нужно было включаться в процесс.
– Короче, они мне вот что сообщили, эти пензюки, – заторопился Вадик. – Они, короче, дали ему денег на тридцать пачек Погорелова за полцены. Шесть тысяч.
– Где бы он тридцать пачек-то набрал? – удивилась Манька. – Мы по столько и не возим.
– Склад же на пятерых – объяснил Вадик, – и все держат Погорелова…
– Вот гад! – отозвалась Манька. – И что, много успел пачек натырить?
– В том-то и дело, что ни одной! – воскликнул Вадик. – Видно, случай не представился. И этих, пензенских, стал избегать. На точке же они не станут спрашивать при вас с Лешкой. А в других местах как увидит их, так убегает. Ну мужики и говорят: «Поговори, мол, с Лешкой. Как, мол, деньги обратно получить. Шесть тысяч».
– Во паразиты! – возмутилась Манька. – Нас же хотели кинуть, и у нас же помощи просят, уроды!
– Так я что хотел сказать-то, – продолжал Вадик. – Стоим мы с мужиками, базарим, а тут Валера этот самый и нарисовался. Я: «Валера, Валера!», а он ноги в руки и дунул к метро, только свист стоял. Так что не придет он на клуб теперь, не жди!
– Скотина! – сквозь зубы проговорила Манька и кинулась на склад, держа в руке бумажку с заказом.
А Вадик поспешил на свою точку к Марине. Марина ничего ему не сказала. Молча дала бланк накладной с заказом. Вадик кивнул и побежал на склад.
Торговый день разгорался.
На другой день Лешка подошел к брату и сказал.
– Ты после клуба подожди меня, поедем в шашлычную одну, шашлыки покушаем.
Вадик точку собрал быстро, еще и Лешке помог.
– Маня, ты ступай, – сказал Лешка, – у нас с Вадиком тут…
Манька кивнула:
– Меня Вова с Инной отвезут.
Лешка помрачнел, но не сказал ни слова.
Братья вышли на улицу. Вадик хоть и внял наставлениям Леонида Петровича и мыслил свою жизнь независимо от Лешкиной, услышав приглашение, обрадовался. Глаза Лешкины искрились, смотрели ласково. Сердце дрогнуло от родственных чувств. Вот они опять вдвоем, как бывало, в одной упряжке: Лешка, как коренник, и Вадик – добровольный пристяжной, и все хорошо, и все спокойно.