Контрафакт
Шрифт:
– Подожду, подожду, – поспешно соглашался Леонид Петрович, счастливый уже и этим диалогом. Как говорят летчики:
– Контакт?
– Есть контакт!
Слева и справа от Леонида Петровича раздавались не менее робкие оклики:
– Любочка!
– Я занята!
– Наташа!
– Кира!
– Подождите! Не видите…
– Контора была государственная. Деньги, которые привозили оптовики, прекрасных дам не касались. Они сидели на фиксированной зарплате.
Составив, наконец, накладную, Надя или Люба передавала ее на склад по факсу. Потом соединялась со складом по телефону и ее же диктовала. Долго. На том конце провода записывали.
– Зачем?
– Затем, что положено.
Добыв таким непростым образом учебники, Леонид Петрович с Мариной привозили их на клуб и продавали, прибавив к цене процентов двадцать.
Но вскоре этой колченогой системе пришел конец.
На клубе появились
И кто стал бы после этого покупать у Леонида Петровича? Покупать дороже, когда рядом продается дешевле?
Облом, как говорят в народе.
А выяснилось вот что.
Жили-были в Москве два брата Станислав и Аркадий. Простые сыновья непростых родителей. Родители были вхожи в сферы. В какие именно – осталось неизвестным. Говорить же наугад опасно: можно ошибиться. В отличие от многих детей «вхожих в сферы» родителей, эти братья не прожигали жизнь в заведениях, не скандалили и не нарушали общественного порядка. Напротив. Они рано приспособились к простому труду грузчиков в одной книжной фирме и не замедлили зарегистрировать свое индивидуальное частное предприятие. Назвали его, как было принято в начальный период капитализации, соединив свои имена – Станислав и Аркадий. Получилось слово «Стар». Что по-английски – в том-то и фокус! – звезда.
Неплохо?
Кто спорит!
Фирма «Стар» занималась исключительно продажей книг. И преуспела. Когда, каким образом, с помощью каких связей и каких кредиторов, Леонид Петрович не знал. Он знал только, что во многих из вновь созданных банков при определенных поручительствах можно было взять кредит, причем крупный. Нужно было только предоставить основательный бизнес-план.
Логически мыслящий читатель может спросить: «А почему же сам Леонид Петрович, зная это, этим не воспользовался? В смысле кредита?» Ответ прост. Первое: у Леонида Петровича не было солидных связей, а стало быть, и поручителей. И второе, главное: у Леонида Петровича не было бизнес-плана. Вся его предыдущая жизнь: наивное детство, бескорыстная служба и писательство (может быть, тщеславное, но тоже бескорыстное), вся эта бескорыстная и, в общем, безответственная жизнь сделала из него человека, лишенного каких бы то ни было коммерческих помыслов и тем более планов. И, может быть, только природное любопытство толкнуло Леонида Петровича на неведомый путь бизнеса, сколь заманчивый, столь и опасный.
Да…
А у Стаса и Аркадия был, был бизнес-план, и бизнес-план могучий. Неведомо, сами ли додумались, или им подсказали, или даже предложили, но они внесли крупную сумму денег в «Просвещение», сделали солидную предоплату за еще не изданные книги. До такой степени солидную, что стали получать по мере потребности книги по цене на 25 % ниже общепринятой. Зазор, согласимся, огромный. Представьте себе банк, который наращивает вам 25 % полугодовых. А обратным счетом – все тридцать! Не авантюра, не пирамида, а нормальная деятельность! Так ведь не бывает. А тут, похоже, получилось. Превращение книг обратно в деньги не являлось проблемой. Потому что – учебники. Учатся – все. Так сказать, стопроцентно ликвидный товар. Конечно, потребовались затраты на складские ангары, электропогрузчики и бригаду грузчиков. Но это были терпимые затраты.
Таким образом, оптовики калибра Леонида Петровича отпали от «Просвещения», как щенки от матки, у которой кончилось молоко. Наиболее энергичные стали ездить в «Стар», где братья отпускали им книги с небольшой, но скидкой по отношению к ценам прайс-листа «Просвещения». И фразеология появилась «восемь процентов от прайса», «десять процентов от прайса» и т. д. Процент скидки зависел от величины покупки.
– Первым примкнул к братьям один из самых трудолюбивых клубников – Митя по прозвищу Купер. Он и рассказал Леониду Петровичу о складе «Стар». Чтобы получить у братьев наибольшую скидку, они решили объединиться и использовать красный микроавтобус Леонида Петровича.
В большом дворе бывшей автобазы красовались три огромных полукруглых ангара из белого металла. Машин перед ними выстроилось не менее пяти. Из них три грузовика имели номера далеких регионов. Один из братьев, Аркадий, сидел в самодельном офисе почему-то за бог знает как сюда попавшей школьной партой, на которой был установлен небольшой ноутбук. На полу притулился принтер.
Дело спорилось. Компьютерный набор, оплата, погрузка. Бригадир грузчиков, высокий, сухощавый, с фигурой спортивного ходока, ориентировался среди бесконечных штабелей, как в собственной квартире. Получив накладную, он важно вышагивал к нужному штабелю, за ним гуськом тянулись пятеро парней, по очереди останавливаясь, как линейные на военном параде. Бригадир
Невольно возникало сравнение с конторой «Просвещения». Собственно говоря, два брата и шесть грузчиков проворачивали те же объемы работы, что вся государственная контора со своими охранниками, кабинетами, недоступными девицами и столовой самообслуживания. Со своими к тому же складами, кладовщиками, грузчиками, а также пожарными и руководителями месткома. Да, братья своими скромными силами делали то же, что эта махина. Только в пять раз быстрей.
Против объединения двух клубников братья не возражали. Они даже грузили им раздельно, по двум накладным. Все было рационально, без глупостей.
Вот, кажется, и названы «источники питания» коммерции Леонида Петровича и Марины: первое – «леваки», второе – «Стар». Потому что «Иволгой» торговать на клубе было запрещено по правилам эксклюзива, и рассказали мы о ней исключительно для создания общей картины рынка учебников.
Но картина была бы неполной без упоминания книжного издательства «Никас», названного, как и многие другие, по именам его учредителей, супругов Николая и Аси. Оба были преподавателями: он – технических дисциплин, а она – истории. Сначала они арендовали всего одну комнату на каком-то, уже не помнится, этаже Пединститута и под ту склад, подвальную коморку. Леонид Петрович только начинал тогда свое плавание по книжному рынку и приезжал к Асе Юрьевне с «челночной» сумкой. Ася Юрьевна от руки выписывала ему накладную, а грузчик-продавец в подвале отпускал товар. Иногда, когда поджимали обстоятельства, Леониду Петровичу отпускали в кредит, и он всегда вовремя «закрывался», то есть расплачивался. Сначала шли в «Никасе» только чужие книги: «Просвещения» и некоторых мелких издательств, потом начали потихоньку издаваться свои. «Никас» осваивал незанятые ниши: книги для воспитателей детских садов и для студентов гуманитарных вузов. И книги хорошо «уходили». Конечно, как ни крути, студентов в государстве всегда меньше, чем школьников, поэтому тиражи были в «Никасе» не слишком большими. Но и не слишком маленькими. Ася Юрьевна и Николай Денисович удачно пропагандировали свой ассортимент через Министерство образования и региональные методические кабинеты. Дело шло. Появился операционный зал с умными, интеллигентными операторами. Например, одна молодая женщина-оператор, когда ей понадобилось спросить что-то у Леонида Петровича, быстро вышла из-за барьера и прошла к нему через весь зал. Потому что кричать через зал было неприлично. В рыночной жизни – редкая деликатность. Склады тоже расширились, их стало три, грузчики были толковы и расторопны. Ассортимент стремительно разрастался. В него вошли и с десяток школьных учебников, внедряемых в процесс обучения в последние годы. На клубе никто из друзей-конкурентов не претендовал на «Никас», все махнули рукой: пусть им занимается Петрович. Петрович и занимался. «Никас» стал визитной карточкой его торговой точки.
– Итак, планы были налажены, роли распределены, весна разгоралась, все ждали сезона. Торговля пока что шла вяло, но клубников пятого этажа это не особенно удручало. Народ знал, что нет такой силы, которая остановила бы приближение нового учебного года.
Сезон был не за горами.
Ну заглянем же, заглянем в лицо молодой женщине, а то все заглядывали в весенней лихорадке вслед за Вадиком совершенно в другие места, которые говорили, разумеется, многое, но далеко не все. Вместе с Вадиком и заглянем и вместе с ним получим удовольствие от больших, слегка навыкате серых глаз, нежного овала лица и чуть припухших губ, словно ждущих поцелуя. Вот ведь и не хотели же сейчас касаться чувственной стороны образа – но как удержаться, если они, эти губы, как будто живут на лице своей независимой жизнью – подвижные, мягкие и, как можно догадаться, теплые. Но это так, невольное отвлечение. Вернемся к глазам. Ах, о женских глазах уже столько сказано в мировой словесности! И мы могли бы воспользоваться испытанными временем эпитетами и сравнениями: «бездонные», «огромные, как озера», «прекрасные, как вечернее небо», и так далее, и тому подобное. И употребив эти и подобные этим эпитеты в отношении Катиных глаз, не погрешили бы против истины. А мы возьмем и скажем другое. И наша характеристика будет не ярче и не образнее, но – индивидуальнее. Мы скажем: у нее были умные глаза. Или подберем нечто банальное, но подходящее к нашему случаю: в ее глазах светился ум. Если ум может, вообще говоря, светиться. Но допустим, что может. По крайней мере так казалось Вадику, когда он поворачивал голову к Катиному лицу и заглядывал в него, слегка наклоняясь.