Контракт на рабство. Рэй
Шрифт:
В кабинет вбежал рыжеволосый молодой полицейский.
— Сержант. Там адвокат Ани Рет принес иск на некоего Рэя Арриорти. Госпожа Рет утверждает, что золотая маска, в которой видели подозреваемого, была украдена из ее особняка неделю назад.
— Да меня не было в городе в это время, — возмущенно завопил Рэй.
— А это мы проверим, — устало произнес Робинс. — А пока посиди в камере до утра, сынок.
— Вы не имеете права, — заорал разозленный Рэй. — Я потерпевший. А вы здесь все куплены вампирами.
— Уведи его. Утром придет Казак, пусть он с ним разбирается. — Робинс махнул рукой.
— В общую сажать?
— Нет, — мгновение подумав, скомандовал Робинс. — Запри в карцере, там почище и вода есть. И дай ему одеяло.
— Я это так не оставлю, — прошипел Рэй. — Я буду жаловаться.
— Жалуйтесь, это ваше законное право. — Полицейский потер глаза и уткнулся в какой-то документ.
— Ты не грусти, парень, ложись и отсыпайся. Казак разберется, он у нас специалист по нелюдям. Из бывших охотников за головами. Ликвидатор, — звеня ключами, проговорил рыжий полицейский, отпирая тяжелую железную дверь с окошком. Он посторонился, пропуская Рэя в небольшую чистую камеру без окон. — Если ты ни в чем не виновен, то завтра будешь дома. Держи два одеяла — одно постелить, вторым накроешься. Вода чистая в кране, пей не остерегаясь. И на вот, матушка на перекус мне делала. — Он сунул Рэю в руки сверток. — Ложись спать.
— Спасибо.
Лязгнул засов, и наступила тишина. Рэй бросил на топчан одеяла, умылся ледяной водой, напился и потом развернул сверток. В нем оказались два бутерброда с чуть подтаявшим сыром. Он съел один, а второй завернул и положил на привинченный к полу столик. Кто знает, каким будет утро.
— Зато здесь меня точно никто не найдет, — шепнул Рэй, укладываясь на нары. — Боги, как я устал.
"Спокойно ночи, лисенок".
Показалось? Или этот гад все же смог его достать?
Не показалось. Проваливаясь в сон, Рэй отчетливо понимал, что встретится там с кем-то неприятным и даже опасным, но уже не помнил, с кем именно. А о том, чтобы проснуться, и речи быть не могло.
На удивление, сон оказался мирным и уютным. Рэй очутился в яблоневом саду, на берегу пруда. В их маленьком городке было не так много уединенных мест, где хоть кто-то мог бы чувствовать себя в безопасности. Этот старый сад, окружающий дом какой-то давно забытой кинозвезды, и был таким местом. Почему-то никто из местной гопоты не рисковал лазить через забор и встречаться с сумасшедшей старухой. По слухам — ведьмой.
А Рэй ходил сюда регулярно. Несколько раз видел старуху, одетую в голубое длинное платье по моде позапрошлого века, всегда одно и то же, с кружевным зонтиком и в перчатках, с идеальной осанкой, тощую как скелет. Из-под веток яблони Рею удавалось разглядеть прорехи в кружевах, тщательно накрашенный алой помадой рот и провалившиеся глаза.
Страшное зрелище.
Иногда старуха прогуливалась по липовой аллее около дома, иногда пила чай с вареньем из райских яблочек на крохотном газоне перед домом: ей прислуживал такой же древний старик-дворецкий, он же каждую осень обирал две крайние яблони и варил для старухи варенье. Ни старуха, ни дворецкий никогда не выходили в сад. Их мир ограничивался мощеной выщербленным красноватым камнем дорожкой, окружающей дом. Туда же раз в две недели подъезжал фургончик старого бакалейщика, сгружал несколько коробок и убирался восвояси.
Рэй же никогда не подходил к дому близко. Так что они вполне мирно сосуществовали в параллельных реальностях, не мешая друг другу. Разумеется, Рэй ни с кем не делился секретом. Если бы кто-то узнал, что старая ведьма вовсе не бродит по саду, вынюхивая человечью плоть на пропитание, плакало бы лучшее на свете место.
Во сне Рэй почему-то точно знал, что сегодня ни старухи, ни ее дворецкого дома нет. И можно осуществить старую, детскую еще мечту: посмотреть дом изнутри и найти сокровища. Когда, очень давно, он был уверен: старуха хранит множество интереснейших вещей. Может быть, книг. Или фотографий. Или… детская фантазия рисовала сундук, полный чего-то сверкающего, в высшей степени таинственного.
Наверное, с мечты разгадать тайну старухи и началось увлечение журналистикой. Сейчас эта тайна казалась мелкой и глупой, но Рэй не привык отступать.
И он пошел к дому, отводя цветущие яблоневые ветви и снимая с лица паутинки.
— Молодец, мой упрямый лисенок, — шепнул кто-то невидимый, словно провел теплой мохнатой лапой по затылку.
От похвалы Рэю стало невероятно приятно. Прямо как в раннем детстве, когда отец хвалил. Странно, ведь голос незнакомый… или, наоборот, знакомый…
— Не думай о лишнем, лисенок. Возьми то, что хочешь. Возьми. Это же так просто…
Невидимые руки отвели от его лица колючую сухую ветку и поддержали, когда он споткнулась о корень.
— Кто ты? — спросил Рэй, уже почти зная ответ, уже почти готовый проснуться…
— Тот, кто заботится о тебе. Тот, с кем тебе хорошо, — прошелестело над ухом. Последние ветви разошлись, и Рэй ступил на запретную дорожку из красного гранита. Парадная дверь дома была распахнута, внутри в лучах солнца танцевала пыль, а сам дом так и манил войти, увидеть, пощупать. — Видишь, он ждал тебя. Как робкий любовник, он ловил твои взгляды, прислушивался к твоим шагам и ждал, когда же ты подойдешь. Ведь он безмолвен и неподвижен, и может лишь ждать…
Под завораживающий голос невидимки Рэй поднялся по мраморным ступеням, проросшим мхами и травами, ступил на порог — и оказался в совершенно пустом холле. Только иссохший паркет под ногами, мутные от старости высокие окна, закрытые белые двери — и теплые водопады солнечного света откуда-то сверху.
Рей задрал голову так высоко, что едва не потерял равновесие. Или просто голова закружилась от сладкого, нежного до одури запаха райских яблочек.
Запаха и вкуса.
Его губ слово что-то коснулось.
Рей машинально поднес ко рту пальцы, ощутил что-то липкое и так же машинально
облизнулся.
Яблочное варенье. Кисло-сладкое, пахнущее желтеющими листьями, летящими на юг птицами и почему-то мятой.
Он невольно облизнулся снова и улыбнулся. Старый дом в самом деле ждал его. Не бывает так хорошо и уютно в месте, которое не твое. А здесь…
Одна из белых дверей бесшумно открылась, словно приглашая. И Рэй безбоязненно шагнул в нее, точно зная — там, за дверью, его тоже ждут. И любят.