Контракт на рабство. Рэй
Шрифт:
Он не ошибся. За дверью его ждал мужчина — смутно знакомый, очень красивый мужчина. Мелькнула и пропала мысль: с каких это пор мужчины кажутся ему привлекательными? Что-то здесь не то… и почему незнакомец в одном только домашнем халате? Чтобы удобнее раздевать?..
Самое странное, что Рэю хотелось это сделать. Раздеть, увидеть обнаженным, дотронуться до горячей кожи.
Незнакомец улыбался. Его глаза… странные глаза, необычного цвета… глядя в них, Рэй подошел вплотную, провел ладонью по гладкой щеке, по шее, коснулся шелка.
Замер в недоумении. Что он делает? Он не занимается сексом с незнакомцами. Он вообще не занимается сексом с мужчинами.
В голове зашевелились странные, неприятные воспоминания. Отвратительные, как змеи. В них Рэй знал, как зовут незнакомца, и он был вовсе не привлекательным, скорее наоборот…
— Ты здесь, мой лисенок, только здесь и сейчас, — бархатный голос смел нечаянные мысли, окатил жаркой волной. В паху стало тяжело и горячо, а в голове пусто. — Это наша первая встреча. Самая первая. Посмотри на меня.
Рей заворожено послушался. Шелковый халат скользнул по плечам незнакомца, а по плечам Рея — мужские ладони. Нежно, горячо, пробуждая желание — еще, еще касаться совершенного тела, слышать глубокий голос, тонуть в бездонных черных глазах и ни о чем не думать.
Прикосновение чужих губ обожгло его всего, от макушки до пяток. Он внезапно остро почувствовал, как груба ткань одежды, как раздражает, до боли и зуда, и только горячие сильные ладони незнакомца, как живительная, очищающая вода, могут смыть с кожи этот зуд…
…чужой запах, чужие прикосновения, чужую боль…
— Только то, что ты хочешь сам, — уха коснулись шепот и губы, по плечам заскользили ладони, освобождая от такой ненужной, мешающей одежды. — Это так просто — взять то, чего ты хочешь на самом деле.
О да. Он хотел. Голоса, касаний, ощущения безопасности и свежести. Он словно горел изнутри, жаждал его, как дуновения ветра в жаркий полдень, как глотка воды…
…крови…
…свободы…
— Маленький упрямец. Ты мой, — уже не шепнул, а пророкотал незнакомец…
…Лоренцо, Рэй знал его имя. Он его помнил…
— Отпусти меня. Ты… — сбросив наваждение, Рэй со всей силы оттолкнул вампира, но это было все равно, что толкать каменную стену.
Лоренцо не сдвинулся ни на миллиметр, только тихо засмеялся и накрыл рот Рэя своим. Рэй вздрогнул, замер в недоумении… он только что хотел… чего? Чего-то странного, неправильного… да нет же. Все правильно. Он хочет, хочет… Мысли путались и плавились, тело горело, в паху пульсировало.
Рэй застонал от нестерпимой жажды.
Он хочет Лоренцо. Сейчас, немедленно. Чувствовать его, отдаться ему, владеть им, слиться в одно целое…
— Так-то лучше, мой лисенок, — Лоренцо прикусил мочку его уха, поиграл с ней языком. Его руки путешествовали по обнаженному телу Рэя, пуская по коже волны удовольствия. Он, как кот, выгибался навстречу властным рукам и губам, подставлялся, уже не в силах ни вспоминать, ни думать. — Поцелуй меня, ты же хочешь.
Да. Он хотел. И поцеловал. Рэю было все равно — кто такой Лоренцо, что именно он так и не смог вспомнить. Было слишком хорошо — с ним, и мысль "я не занимаюсь сексом с мужчинами" казалось глупой и далекой. Рэй мог только стонать, подаваясь навстречу растягивающим его пальцам, просить: заполни меня, во мне слишком пусто без тебя… и слушаться властных рук, уверенных движений…
Сладко. Как же сладко быть его частью, его тенью, его эхом…
— Скажи, что ты мой, лисенок.
…боль, шею сдавливает ремень, липкие взгляды шарят по телу, в волосы вцепилась жесткая, властная рука…
— Ты мой, ну же.
…Лоренцо движется в нем, заполняя до отказа, от мерных движений Рею сладко, сладко, сладко…
— Признай, это же так просто. Ты хочешь этого.
…Рея обволакивает алый туман, забивается в горло, в уши, в глаза, он растворяется в этом тумане, теряя себя…
Как тень. Как эхо.
— Нет, — не понимая, против чего протестует, выдавил Рэй сквозь пересохшие губы, и обхватил Лоренцо ногами крепче, еще крепче. — Не твой.
— Упрямый мальчишка, — в его рыке страсть, гнев и восхищение, он сжимает член Рея и вбивается в его зад со всей силы, наполняет, сливается с ним, изливается в него…
Сон взрывается ослепительно сладкими звездами, распадается струями радужного фонтана, и Рэй, освобожденный — и все еще свободный — летит, летит сквозь напоенные яблочными ароматами облака…
Его провожает довольный густой смех, в нем можно купаться, в него можно завернуться, как в одеяло…
И проснуться.
Свежим, выспавшимся, удовлетворенным.
Помнящим каждое движение, каждый свой стон.
И насмешливые глаза проклятого вампира.
— Не ври себе, лисенок. Ты этого хочешь.
Запах яблочного варенья изгнал скрежет открывающейся двери. Но ощущение чужого взгляда осталось.
Старый кровопийца. Думаешь, если изнасиловал меня не только физически, но и в душу, я поддамся? Вот за эту сладкую истому, фальшивую заботу и ядовитую нежность? За иллюзию безопасности и нужности?
Ошибаешься. Я ненавижу тебя.
Я убью тебя.
А потом… да плевать, что будет потом.
— На выход, — буркнул незнакомый полицейский. — Казак хочет с тобой поговорить.
Полицейский принес Рэю кожаные тапочки, очень смахивающие на те, в которых хоронят, но Рэй был рад и этому. А еще он принес инструмент, и Рэй наконец-то избавился от браслета на ноге. Правда, цепь он решил взять с собой. Если она действительно зачарована против фэйри и оборотней, то не стоит разбрасываться таким подарком. В конце концов, ее можно намотать на кулак и при случае свернуть кому-нибудь челюсть. Хорошо бы Видальдасу.