Контроль
Шрифт:
Меня задевает, что Дашка ничего не говорит родителям про нас, словно стесняется меня. Впрочем, чего я хочу? Мужик старше ее почти в два раза, есть чего стесняться, но все равно обижает и злит.
То, что она все же рассказала о нас, понимаю, когда на крыльце с сигаретой появляется ее отец, кругленький такой весь домашне-уютный и чуть выше моего плеча. Мужику я не завидую, потому что я бы не одобрил такого жениха дочери. Хотя…зато у меня есть деньги.
— Я ведь даже не представился, — говорит он. — Сергей Федорович.
— Очень
— Ты мог выбрать мою старшую дочку… — вздыхает Дашкин отец и нервно закуривает. — Она тоже красивая, но все же постарше на восемь лет.
— Да, упаси боже, — вырывается прежде, чем я соображаю, как это звучит. Ловлю обиженный отцовский взгляд и поясняю. — Она у меня работает. Точнее, у моего брата. Я знаю Наташу.
— Тогда понятно, почему Дашка, — вздыхает Сергей Федорович. — Старшую я замуж не выдам. А младшую выдам или это так?
— Не знаю… — признаюсь я. — Я люблю Дашу, мой сын любит ее…
— Сын, значит… — тянет он. — И сколько же тебе лет? Сохранился хорошо.
— Тридцать семь.
— Хм… — в смешке недоверие. — Сын, что ошибка юности? И раз есть сын, значит, есть и мать.
— Безусловно, мать где-то есть. Только вот я ее видел, ну…когда Ника делал, тогда и видел, — усмехаюсь я. Не знаю, может отцу Даши не понравится моя откровенность, но и я не мальчик, чтобы пытаться произвести впечатление. — Ника мне оставили в качестве подарка на восемнадцать лет. Я воспитывал его… хотел бы сказать сам и один, но нет. Мне помогали… И еще… Нет. Я никогда не считал его ошибкой юности. Ник, пожалуй, это самое полезное, что я сделал в свои семнадцать. Он до сих пор самый удачный из моих проектов, несмотря на спонтанность.
Чего я не ожидаю, что после этих слов, как черт из табакерки на крыльце появится Никита.
— Спасибо. — У Ника помятое лицо и он похудел, но сейчас я впервые за последнее время вижу на его лице улыбку. — Я был неправ.
— В том, что подслушивал чужой разговор?
— Нет, тут я был прав. И мне не стыдно. Я был неправ, когда злился на тебя и Дашу. У вас хорошая дочь, — обращается он к слегка ошалевшему от его появления Сергею Федоровичу, жмет ему руку и, козырнув мне, поворачивается в сторону парковки. — Ну я пошел.
— У нас большая семья, — говорю я, когда сын садится в мою машину и уезжает. То, что оставил без колес меня, его не смущает. — Кроме сына есть братья, племянники, сестра, родители…
— И все такие? — уточняет отец Лики, кивком указывая вслед скрывшейся машине.
— Слишком хороший для Лисовецких.
— Что?
— Про Ника так говорит вся родня.
— А кто самый плохой?
— Если учесть, что пусть невольно увел девушку сына, то, получается, в этом году данный титул получаю я.
Мы синхронно делаем затяжки и молчим, когда у ворот притормаживает такси. Мне кажется, даже отсюда я могу понять, кто там. Я еще ночью позвонил Глебу
— Ты козел! — Наташа стремительно взбегает на крыльцо, и я не понимаю, как ей удается одновременно целовать отца в щеку и оскорблять меня.
— Нет. Вообще-то, я твой начальник, если ты забыла.
— Во-первых, не ты, а Глеб! — наседает она. — А, во-вторых, пофиг все равно меня уволишь!3f2d8c
— Это почему еще?
— А потому что я расцарапаю тебе рожу за сестру! Так и знала, что от вас, Лисовецких, одни проблемы! — вопит она и кидается на меня, как разъяренная кошка, но ее останавливает отец. Причем я бы никогда не думал, что Наташу можно остановить словом.
— Наташенька, возьми себя в руки, а то испортишь нам внешность жениха перед свадьбой, — просит он, и я невольно начинаю мужика уважать. И меня перед фактом поставил, и Наташу успокоил. А уж следующий аргумент и вовсе достоин аплодисментов. — Кем мы будем хвастаться перед тетей Симой?
— Жениха? Так…
— Я не могу уйти с этого крыльца и сделать предложение, потому что ты пытаешься меня покалечить.
— Нет уж! — злобно фыркает она. — Ты сначала кольцо купи, женишок. Сомневаюсь, что ты успел его приобрести, а потом, так и быть, приходи. А пока видеть тебя не хочу. И вообще, нам нужно побыть с семьей, обсудить, так сказать, последние новости.
— Да и Даше врач сказал, лучше отдыхать, — соглашается Сергей Федорович, а я офигиваю от того, как меня выгнали из мной же проплаченной больницы. Ну и с кольцом я согласен. Пожалуй, сначала кольцо, потом предложение.
Даша
Меня все оставляют одну. Сначала я даже рада, потому что устала от общения, от ситуации. Меня на самом деле клонит в сон, а еще нужно подумать, и я разбита, но, вздремнув, к обеду, я начинаю скучать, а вставать нельзя. Белые стены и тиканье монитора заставляют впадать в унынье. Мне скучно и в голову лезут нехорошие мысли. А что если Саша больше не вернется? Точнее, мы ведь с ним так и договаривались. Он исчезает из моей жизни, и появится только, если я не смогу обойтись без его помощи. Все логично. Он появился, помог и исчез. Почему же я все равно жду его появления? На что надеюсь?
Приходит медсестра и ставит какие-то капельницы, а я боюсь спросить, что со мной и почему-то не спрашиваю, куда делся телефон. Безусловно, я скучаю по маме, папе, да и Машке, но вот из моих мыслей не уходит Александр. Я думаю о нем непрестанно и боюсь. Вдруг я сама поставила жирную точку там, где ее ставить не следовало.
После дневного сна прибегает Машка с мандаринами и рассказывает мне больше, чем врачи. Да я ударилась головой, да у меня ушибы, сломана лучевая кость запястья, растянута лодыжка и, собственно, все. Жить буду.