Контролер
Шрифт:
– И как?
– Да никак. Резидент сам был с громадного будулая. «Вы, – говорит, – «Коммунист или где? Идите и работайте». Вот парню и пришлось завалить вербовку.
– Вернули?
– Вернули. Назад ехал радостный, все собирался протрезветь на Родине. У нас как раз тогда борьбу с пьянкой начали.
– Протрезвел?
– Хрен. Глянул на обновленное отечество со всей этой перестройкой, махнул рукой и за месяц спился.
– Понятно. Может, домой пойдешь, а то видок у тебя...
– Не время и не место, батенька, Родина
– Что такое?
– Его дело поручили важняку по фамилии Сотник. Такой милейший человек с погонялом Дровосек.
– Лес рубит, щепки летят?
– Колет всех подряд... Если такой спросит, который час, отвечать без адвоката не рекомендуется. Да и с адвокатом – тоже. Говорят, один из самых толковых, если не самый.
– А кто сейчас с Игорем работает?
– Статисты. Один орет и пугает, потом второй жалеет и болтает за жизнь. Оба бегают к шефу с докладами. Я серьезно говорю, когда он начнет работать, нашему парню мало не покажется.
– Когда начнет?
– Буквально на днях. Так что надо торопиться. Сегодня Тищенко подъедет к Игорю, кое-что посоветует, но, один черт, долго ему против этого умника не продержаться.
– Значит, будем стараться. Вам с Олегом долго еще возиться?
– С сегодняшнего дня у нас с ним объявляется казарменное положение, так что думаю, к послезавтра закончим. Бацунин вернулся?
– Вчера прилетел. Примет меня в половине третьего.
– Отлично, как вернешься, тоже впрягайся.
– Что делать-то?
– Как что? К обеду Квадратов должен дописать третью статью, будешь переводить на английский и французский. Ты же у нас переводчик.
– Как у него получилось?
– Лучше, чем стихи.
– Ну, тогда слушаюсь и повинуюсь, – хмыкнул Волков. – Может, еще и на китайский?
– А вот это лишнее.
– Да, попал ты, тезка... – мой новый следователь, Игорь Владимирович, скорбно покачал седой головой.
Так получилось, что мы с ним тезки, хотя, думаю, что если бы я был Хабибулой, его родители за двадцать лет до моего появления на свет, наверняка назвали бы сыночка точно так же. Симпатичный, душевный, очень обаятельный мужик. С таким хорошо пить пиво или просто трепаться за жизнь.
– Раньше не привлекался?
– Ни разу.
– Покурим? – и протянул пачку синего «Русского стиля».
– Спасибо, – и мы патриотически задымили.
– Я ведь не первый год замужем, сразу вижу, кто есть кто. Ты же не враг, Игорь.
– Не враг, – согласился я.
– Вот, а статей тебе светит куча и все серьезные. Такие в прежнее время называли расстрельными. Помню, был у меня случай в позапрошлом году... – и я принялся слушать, что там у него такого было.
А ведь когда-то мне во всех подробностях рассказывали, что такого вытворяют спецорганы с попавшимися к ним людьми моей профессии и как себя следует
– Только не вздумайте изображать героя, – говоривший это провел пять лет в сальвадорской тюрьме. – Там этого не любят. Начнут бить, плачьте, визжите, унижайтесь. Если получится, постарайтесь обделаться.
– А у вас получилось? – полюбопытствовал кто-то из нас.
– Нечем было, – огорченно признался тот, – а то бы непременно... – Все пять лет он, вызывавший брезгливость у тюремщиков и зеков, самый зачуханный арестант, ждал своего шанса. Когда представился, утек как вода между пальцами, по ходу дела успокоив наглухо троих охранников.
– Как можно больше врите, – говорил другой, – пусть проверяют. И побольше рассказов о том, как вас избивал отчим или насиловала мачеха. При этом старайтесь улыбаться сквозь слезы.
– Остается только терпеть, – говаривал третий. Совсем еще молодой мужик, он с трудом передвигался, грузно опираясь на трость. А еще у него тряслась голова.
– Почаще теряйте сознание, – советовал еще один с большущей вмятиной на черепе. Его пытали электричеством. – Сейчас расскажу, как это делается.
Все они, при столь разнообразном специфическом опыте, сходились во мнениях на том, что наиболее рациональной линией поведения на допросе, является отсутствие на нем. То есть рекомендовали, по возможности не попадаться. И еще, все до одного настоятельно советовали опасаться не жестких следователей, а умных.
А я, вот, попался и, что самое обидное, в собственной стране, о методах работы органов следствия и контрразведки которой, меня никто не счел нужным просветить. Так что до всего приходится доходить собственным умом. А, еще, спасибо адвокату.
– Ты меня слушаешь, Игорь?
– Конечно, подследственный сдал подельников и получил всего пятерку общего режима.
– Точно, до сих пор мне из колонии пишет. А вот другой парень повел себя неправильно...
Вот так и живем один следак орет и пугает, второй, наоборот, как отец родной: угощает табачком и байками о том, как было. Каждый по-своему, один грубо и громко, второй – душевно и ласково, раскачивают меня психологически в преддверии настоящего допроса, заставляют бояться его и одновременно ожидать.
Мой ласковый собеседник (даже как-то неудобно называть его иначе) и, можно сказать, друг что-то записал в блокнотике и посмотрел на часы.
– До завтра, Игорь, подумай над моими словами.
– Обязательно, Игорь Владимирович. До свидания.
Должен заметить, что эти дружеские беседы нервируют меня ничуть не меньше, чем вопли и угрозы. Я бы сказал, даже больше. Что же делать? Для начала постараться успокоиться и начать шевелить мозгами. Что ж, начнем успокаиваться и для начала слегка пробежимся. Не успел я, уворачиваясь от предметов мебели и сантехники, накрутить пару кругов, как дверь камеры распахнулась.