Контролер
Шрифт:
– Подполковник.
Врач достал из стопки на столе две медицинские книжки, извлек из каждой бумажные ленты и принялся их рассматривать. Потом взял ленту с новой записью сердечных дел Игоря, внимательно изучил. Покрутил головой и крякнул: – Свободны.
– Так что у меня с сердцем, доктор?
– Порядок, – вот так и случаются инфаркты на ровном месте, – можете идти.
– Разве меня не отвезут?
– Боюсь, что нет. Каталка нужна для других больных.
– Черт, я даже палку не прихватил.
– А вы, не торопясь, потихоньку.
До операции,
– Все бы им резать, – заявил он, разглядывая рентгеновский снимок, – разрыв какой-то придумали.
– Что будем делать, доктор?
– Сейчас увидите. Снимайте штаны, садитесь. Будет немного больно, – и, вдруг, вцепившись железными пальцами в колено, с нечеловеческой силой его сжал.
Больно стало так, что Коваленко рванулся и попытался выпрыгнуть в форточку. Не получилось, потому что его по-прежнему держали за ногу.
– Уф-ф, ой, ну, блин.
– Вот и все, а вы боялись. Встаньте – он встал – Попытайтесь присесть, – попробовал, получилось, правда, немного.
– Это все?
– Ну да. В понедельник – на выписку. Через недельку-другую расходитесь.
– Спасибо, доктор!
– Обращайтесь.
В тот год Игорь все-таки съездил в отпуск к морю, а колено с тех пор ни разу его не потревожило.
Что касается сердца, то оно-таки его прихватило. Через год, когда погибли трое бойцов его подразделения. А, может, это была душа, ведь, есть же у человека душа, и порой она просто обязана болеть.
Глава 23
– Але, вы меня слышите?
– Да.
– Это я, Дмитрий Степанович, с Кожуховской.
– Здорово, дед, чего звонишь-то?
– Вы тут вашего дружка разыскивали, так вот, он вернулся.
– Точно, ты его видел?
– Видеть не видел, а свет вчера в окошке горел.
– Ну, молодец, дед, спасибо тебе.
– Спасиба на хлеб не намажешь и в стакан не нальешь. Вы мне денег обещали.
– Обещали, значит, дадим.
– Когда, интересно?
– Завтра заеду, брошу тебе в ящик, – говоривший закончил разговор и тут же принялся набирать номер. – Привет.
– ...
– Он вернулся.
– ...
– Завтра так завтра.
Вам ни разу не доводилось выходить на свободу? Нет? Тогда, добрый вам совет, попробуйте хотя бы разок. Уверяю, впечатление останется на всю жизнь.
Меня выпнули на волю в середине марта. Пятнадцатого числа в семнадцать пятьдесят три по местному времени. Специальный следственный изолятор номер один по Российской Федерации не пожелал больше предоставлять кров и стол обычному мелкому хулигану, то есть мне. Я не стал настаивать, оделся в принесенное господином Тищенко все новое и гламурное, поправил кашне на шее и вышел вон.
Столица нашей Родины город-герой Москва встретила меня солнышком и легким морозцем. Глупо улыбаясь, я вдохнул слегка загазованный воздух свободы и тут же опьянел. Из припаркованной неподалеку машины выскочили трое и с воплями набросились. Меня тискали, обнимали, жали руки, лупили по спине и бокам. До поцелуев в десны дело не дошло, в нашем подразделении проходят службу исключительно гетеросексуалы.
Сергей Волков вылез из джипа и вразвалку подошел к нашей живописной группе.
– Хорош! – оглядел меня со всех сторон, поправил задранную на затылок куртку – Определенно, хорош.
Меня взяли под руки и поволокли к машине, я не сопротивлялся и даже поджал ноги.
– Игорь Александрович! – некто в штатском, выйдя из-за джипа, остановился в паре шагов от нас – Одну минуту. – Строгое черное пальто, шапка-ушанка, портфель. Остроносое личико с несмываемой печатью принадлежности к сферам. Кого же это он так мне напомнил? Точно, того самого орла, который брезгливо увольнял меня из родной конторы. Да что там напомнил, прямо брат-близнец какой-то, только самую малость помоложе.
– Да.
– Вам придется проехать со мной.
– Опять на нары?
– Ну, что вы, – он тонко улыбнулся: – Просто вас хотят видеть, – и весомо добавил: – Срочно.
– И кто же это так без меня соскучился? – лениво поинтересовался я, хотя и так все было ясно.
– Вам все объяснят, – любезно ответил он. – Пройдемте к машине – И, точно, за волковским джипом скромненько притулилась скромная черная волжанка с частными номерами. Конспирация, мать ее ети.
– Видите ли, дружище, – я приобнял за плечи Деда с Сироткой. – Сейчас я немного занят, давайте встретимся на неделе.
– Вы не понимаете – не замечали, что эта фраза в устах чиновников звучит как «м...ак ты, ...б твою мать» – Михаил Ильич распорядился...
Как я посмотрю, подрос Мишенька Дворецков, заматерел, порученцев завел. Только, при чем тут я?
– Передайте полковнику...
– Генерал-майору. Игорь Александрович, прошу вас, проявите сознательность и не заставляйте меня...
– Применить силу, – догадался Берташевич и заныл жалобно: – Умоляю, только не это!
– Передайте генералу, что я заеду к вам завтра в любое удобное ДЛЯ МЕНЯ время.
– Все понял? – приобнял заскучавшего порученца за плечико Шадурский. – У человека по плану банкет с друзьями, – слегка придавил его рукой и ласково продолжил: – Так и передай шефу, Коваленко все понял и обязательно к нему заглянет. На неделе.
Мы уселись в машину и принялись ждать Киру. С ним все было не так просто. Последний из работающих с ним следователей, то ли по причине спонтанно возникшей личной неприязни, то ли из соображений элементарного сволочизма, распорядился перевести его в камеру к двум гражданам Сьерра-Леоне. Посланцев черного континента накануне повязали на таможне в аэропорту, как следует досмотрели и обнаружили зашитые в ширинки брюк алмазы. Оба тут же заявили, что камушки видят впервые в жизни, а брючата прикупили на вещевом рынке накануне вылета. Непонятно почему, но им не поверили и завели дело.