Контуберналис Юлия Цезаря
Шрифт:
Царица оттаяла. Улыбка победителя коснулась ее небесных уст.
– Я не сомневалась в твоей любви ко мне, мой славный Цезарь...
Клеопатра повернулась к Родину.
– Иван Сальватор, приходи ко мне на днях, я созову всех лучших моих швей и портных, и ты расскажешь им, как шить "платье". И вот эти... как его..."трусики". А я угощу тебя блюдами, которые ты еще и ел никогда. Это египетские кушанья. И только я знаю, как их готовить. Я их придумала и дала свои названия.
– Хорошо, моя царица. Непременно, приду.
– Я направлюсь к нашему сыну,
– Нет, уважаемая царица, я скоро пойду домой.
– Тогда, как там по-римски... Vale (прощай), Иван!
– Vale, Клеопатра!
"Звезда Египта" ушла, но шлейф упоительного и неизъяснимого аромата остался от нее.
– Что скажешь, славный Иван, она воистину богиня. И я люблю ее.
– Она действительно несравненная женщина, мой Цезарь. А Сервилию и Кальпурнию ты так же любишь, как и Клеопатру?
– Люблю, но каждую по-своему.
– Мой Цезарь, а когда мы идем на пир к сенатору Корнелию Долабелле?
– Желаешь увидеть Домицию?
– улыбнулся диктатор.
– Желаю, мой Цезарь, - потупился Иван.
– И это уже моя царица, царица Рима. И я ее люблю. Очень...
Веселая улыбка по-прежнему не сходила с лица диктатора.
– Следует немного потерпеть, мой доблестный герой, уже послезавтра мы отправляемся в гости к сенатору. И ты встретишь свою царицу Рима - Домицию. Это я тебе обещаю, Цезарь!
От этих слов Родин сразу приободрился и повеселел.
Ура! Скоро он увидеть свою самую заветную мечту - Домицию!
***
Вечером Иван имел доверительную беседу со своим начальником охраны.
– Мамерк, знаешь ли ты, какую девушку я люблю?
– начал Иван - Самую красивую в мире.
– И это замечательно!
– охотно отозвался начальник охраны.
– Опасаюсь, мой Сальватор, навлечь на себя твой гнев, но вот что я тебе скажу. Мне кажется, что самую красивую женщину в мире люблю я, Мамерк.
– Выходит, мы любим двух самых красивых женщин на свете. Их оказывается всего двое. И кто она?
– поинтересовался Родин.
– Римлянка, - ответил Мамерк, и лицо его озарилось любовным светом.
– Римлянка?
– О, да! Причем знатная матрона. И красивая.
– А как звать ее?
– Юлия.
– Хорошее имя.
– Божественное имя.
– Она живет здесь в Риме?
– Я не ведаю сего. Пути наши разошлись пять лет назад, в Греции. После как-нибудь я расскажу тебе о ней.
– Хорошо, будет желание, расскажешь о своей красавице Юлии. А хочешь взглянуть на мою любовь, мой славный Мамерк? Я имею ей портрет.
– Несомненно, мой господин, покажи, кто она, эта неземная и очаровательная девушка?
Родин привел македонянина в свою спальню и указал на фреску, где была изображена Домиция. Мамерк поразился ее видом.
– Да, она восхитительна и совершенна, словно богиня красоты Афродита, и чем-то напоминает мне мою Юлию, только моя лет на двадцать старше твоей, Иван Сальватор. Такой же нос, глаза, рот, плечи...
– Все красивые девушки в чем-то похожи друг на друга, - философски изрек Родин.
– Но ничего, доблестный Мамерк, если твоя распрекрасная Юлия живет в Риме, а не в Капуе или в Байях, то рано или поздно ты ее встретишь, да не даст мне соврать Минерва. Таков закон вселенной.
Мамерк тяжело вздохнул. Тень легкой и светлой печали легла на его лицо.
– Я тоже верю в это, да услышит Зевс-громовержец мои молитвы. Порой я хожу по улицам, рынкам, торговым кварталам, вглядываюсь в лица римских женщин и надеюсь случайно встретить ее - Юлию. Но пока я ее не нахожу. Но непременно отыщу, клянусь моим покровителем, Гераклом! Я давно ее вижу во снах, она приходит ко мне, прикасается ко мне, целует, и в этот миг я чувствую самым счастливым человеком на свете. Но когда просыпаюсь, видение тотчас исчезает и моему горю и разочарованию нет конца. В такие минуты мне так тяжело и больно, что просто хочется пронзить себя мечом! Но мысль о том, что я когда-нибудь все-таки ее увижу, и мы сольемся в сладких объятьях, останавливает мой разящий и острый клинок. И я снова, как упорный Сизиф, сын бога повелителя всех ветров Эола, качу свой громадный камень по имени "Сердечная тоска" на гору по имени "Юлия". Напрягаю все силы, пот градом струится с меня от пристального всматривания в очаровательные женские лица, порой такие разные и интересные. И, кажется, вот, вершина близка. И вот вроде мелькнуло лицо похожее на Юлино! Еще одно усилие - и окончен будет труд Сизифа-Мамерка! Но, о, горе, это снова не она! Мамерк обознался. Эта совсем другая женщина! Просто чем-то похожая на Юлию! Я внутренне кричу от отчаяния, и вырывается из рук моих камень "Сердечная тоска" и с шумом катится вниз, поднимая облака пыли. И снова принимается Сизиф-Мамерк за работу - он ходит по улицам Великого города и ищет потерянную лет пять назад любовь. Вот так я, славный хозяин, страдаю и мучаюсь. Никому я не пожелаю таких мучений. Даже - врагу.
– Как ты поэтично говоришь о своих любовных страданиях? Ты никогда не писал стихов, доблестный Мамерк. У тебя есть задатки к этому.
– Сочинял. И именно для этой самой прекрасной женщины - Юлии.
– Молодец...
Иван печально вздохнул.
– Мне тоже часто сниться Домиция. Практически каждую ночь. Но в отличие о тебя, доблестный Мамерк, я знаю, где она живет, и послезавтра я ее, тем более, воочию увижу и поговорю. Мы идем на пир к отцу Домиции. И ты будешь сопровождать меня на этот пир с парочкой твоих воинов.
– Хорошо, мой господин.
– Сам Цезарь будет сватать меня за Домицию.
– А что такое "сватать"?
– Ну, предлагать в качестве жениха.
– Ясно... Надеюсь, отец твоей возлюбленной и Цезарь договорятся о вашей помолвке.
– И это будет счастье для меня!
– воскликнул восторженно Иван.
– А я порадуюсь за тебя, хозяин!
– повеселел македонянин.
– Кто-то же из нас должен стать счастливым! И выпить до дна амфору с названием взаимная любовь! И пусть тебе благоволят все боги Олимпа!